| |
Венедикт Ли. Цветок на заре. Часть II. Лабиринт
03. ВРАГ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ
Старик Отис закончил работу, и кряхтя поднялся из-за стола. В смуглых, жилистых руках он держал квадратный лист фанеры, расчерченный свинцовым карандашом вертикальными и горизонтальными линиями. В нескольких местах были приклеены воском медные монеты. Отис постоял немного, и грустно улыбнулся потере надежды на решение задачи, которая мучила его долгое время. Неожиданно, из верхней комнаты раздался визгливый голос Розы:
- Эй! Дрыхнешь уже?
Отис вздохул, бережно положил свое изделие на стол. Отозвался:
- Чего надобно, старая?
- На себя оглянись! - рявкнула Роза, но сбавила тон: - Соня сигналит. Впустишь?
- Конечно! - отозвался Отис. Он был о Соне хорошего мнения. Все были о ней хорошего мнения.
Он прошел к входной двери, отодвинул засов. Послышался топот босых ножек, и в комнату вбежала девочка лет девяти. Нетерпеливо махнула рукой, и когда Отис наклонился, зашептала ему на ухо. Вести были удивительными, о чем Отис и сказал вслух:
- Быть того не может! Впрочем, сейчас погляжу.
Неторопливо прошествовал к шкафу, извлек с верхней полки подзорную трубу и штатив. Установил штатив напротив открытого окна, выходящего на восток. Прикрепил подзорную трубу. Прильнул к окуляру, подкрутил, налаживая резкость.
- Гм! Кхым-м... Да. Очи твои, что мой телескоп.
Обернулся. Девочка глядела на него, буквально подпрыгивая от нетерпения.
- Деда! Ты один не сможешь! Время...
Не обращая на нее внимания, Отис пробасил:
- Роза! Сплаваю на часок.
- Куда-а-а!? - возопила Роза сверху. - Сбрендил совсем?! Время пе...
- Без тебя знаю! - огрызнулся Отис. - Соня за мной присмотрит.
- Что?.. И ее впутываешь?.. - возмутилась Роза.
- А что прикажешь, дорогая? Не откликнуться на зов?
- Не знаю... - Роза чуть не плакала.
- Всё ты знаешь. Теперь на Соне ответственность. Сама же сказала.
- Что?.. - всхлипнула Роза.
- Время перемен.
Первые минуты пути Отис и Соня молчали. Старик правил моторной лодкой, ориентируясь на мерцающую точку на горизонте. Ночь наступала с востока, и слабый огонек хорошо различался во тьме.
- Он гаснет, - сказала Соня. - Держи курс, деда.
Отис нахмурился, вглядываясь в фосфоресцирующую стрелку компаса.
- Исчез, - доложила Соня. - Держи курс.
"Плохо дело", - подумал Отис. - "Луны еще не взошли. Опасно переться во тьме на полной скорости."
Но обороты мотору не убавил. Еще минут через десять Соня воскликнула:
- Вижу! На тринадцать часов!
Теперь и Отис хорошо различил темную массу бродячего острова и горящий на берегу костер. На его ярком фоне выделялась фигура человека. С руками, поднятыми над головой в знаке беды.
- Стой на месте, не подходи к берегу! - крикнул Отис неизвестному.
Впрочем, бедолага, видимо и так понимал опасность, и держался от воды подальше. Непрочная береговая кромка легко может обрушиться под весом тела.
Соня ловко выдвинула переднюю сходню, и они причалили на малом ходу.
- По доске иди, осторожно! - крикнул Отис. Несчастный повиновался, сделал несколько шагов навстречу, и почти упал на руки Отиса.
Упала. Спасенная оказалась женщиной. Молодой. Хорошо сложенной. Даже очень хорошо. В этом они с Соней убедились без труда, потому что незнакомка была практически голой. Свою одежду она сожгла в костре, чтобы как можно дольше поддерживать огонь. "Жить захочешь, и не то сотворишь. А стыд глаза не выест", - философски промыслил Отис, накинув девице на плечи старое одеяло. - "Дело сделано, пора и домой, поспать..." А вслух напомнил Соне:
- Не дай мне заснуть, пока плывем!
Прибавил газу и развернул лодку на обратный путь. Тут уж не заблудишься. Спать в деревне еще не ложились, и ее сиреневые, розовые и оранжевые огни отчетливо виднелись на горизонте. Вздохул. Подумал, что Роза будет ругать его за лишний расход горючего.
Спасенная девушка тихо всхлипнула, кутаясь в одеяло. Ее трясло. Не столько от холода, сколько от пережитого. Интересно будет расспросить о ее приключениях. Откуда она? Каким ветром занесло в наши края? Личиком приятная, и видать, неглупая. Подбодрил:
- Не бойся, красавица, всё позади. Обогреем, накормим. Хорошим людям всегда рады.
На полпути домой, вдали, на причале, вспыхнул яркий, колющий глаза свет. Наверное, староста озаботился, только у него был электрический фонарь. Отис довольно хмыкнул - со швартовкой проблем не будет. Так оно и оказалось. Разер, смуглый, жилистый, бросил им швартов. Потом помог выбраться из лодки спасенной девушке. У той уже вовсю стучали зубы, видать, сильный испуг пережила.
- Русалку выловили? - умехнулся староста.
- Не русалку, у нее хвоста нет! - засмеялась Соня.
- Ага. Ну, ладно. Спокойного всем сна.
Разер загасил фонарь и вразвалочку пошел домой. А Отис с Соней повели незнакомку к своему жилищу. Заслышав их возвращение, Роза окликнула:
- Что, пошаболдались зазря среди ночи?
- Не так, чтобы зря. У нас гостья, - откликнулся Отис.
- Ну, вы даете! Собираете всякий сброд, где ни попадя. Соня! От ужина осталось что-нибудь?
- Да, бабуль! Окорок и...
- И выпить ей дайте, того вина, что...
- Бабуля! С твоего винца на месте падают!
- Во-во, самое то! Крепкий сон, и никакого похмелья. Займись. И не вздумай сама... рано тебе еще, не то такое заклятье наложу! Пожалеешь.
- Да ни в жисть, ни боже мой! - заверила Соня.
Она взяла незнакомку за руку. Та послушно последовала за ней в скромно обставленную небольшую комнату.
- Здесь до замужества моя старшая сестра жила, - объяснила Соня. - Располагайся. Сейчас принесу тебе одежду, поутру на человека станешь похожа. Что у тебя с рукой? Поранилась? Разжать не можешь?
Незнакомка медленно, с усилием, расжала стиснутую в кулак правую ладонь.
- Тю! Тоже мне, сокровище! - удивилась Соня, разглядывая видавшую виды латунную зажигалку. - На барахолке - почти даром уйдет.
- Ошибаешься, - сказал, входя, Отис. В руках он держал пузатую бутыль в оплетке, и тарелку с закусками.
- Нет ничего дороже этой вещи. И за нее стоит выпить. Нам с нею, как взрослым, а тебе, Соня, на понюхать и только. Я еще и разбавлю.
Пододвинул табурет к низкому столику, уселся. Соня пристроилась на кровати, рядом со спасенной. Отис плеснул вина в картонные стаканчики. Выпил сразу, без тоста. Соня свою долю пригубила, сморщилась.
- Правильно, гадость, - подтвердил Отис. - Детям без надобности. Это - взрослым веселья не хватает, приходится добавлять. Он налил еще, теперь только себе и незнакомке. Обратил внимание, что первую стопку она выпила тихо, спокойно, ни разу не поперхнувшись. Что удивительно для непривыкших к Розиному вину.
Зато после второй дозы щеки девушки порозовели, дыхание участилось. "Кажется, начала оживать", - решил Отис.
- По-третьей, и на боковую! - возгласил он. - Утро вечера, сами понимаете... В ранние часы в голову приходят бодрые мысли.
В голове слегка шумело. Он смял и бросил стаканчик в мусорное ведро у двери. Незнакомка попробовала повторить этот фокус, но промахнулась. Отис челкнул пальцем летящий неверным курсом стаканчик, и отправил его туда же в ведро.
- Спасибо... - вдруг сказала девушка, - машинально поправляя пятерней падающую на глаза темную челку. - Спасибо, - повторила она. - Вы очень помогли.
- Пустяки, - заверил Отис. - Ложитесь и спите. Сладко и крепко. Одеялом хорошенько укройтесь, ночи прохладные. А вашу ценную вещь под подушку положите. На счастье. Спокойных снов.
Когда они с Соней выходили, она шепотом спросила:
- Что дорогого в той дрянной зажигалке?
И так же тихо Отис ответил:
- Это - ее жизнь. Представь: одна, вдали от жилья, легко одетая. Если нечем развести огонь, то переживешь ли злую ночь?
Он обернулся напоследок. Спасенная девушка уже легла, завернувшись в видавшее виды одеяло. "Все мы видели лучшие дни...", - подумал Отис. - "И худшие тоже. Пусть спит. Утром бедолага поймет, что очутилась в сложной ситуации."
Сон тянулся бесконечно, местами повторяясь вновь и вновь. Но, чаще всего, видишь себя на корабле, в море. Куда, зачем плывешь, эти подробности ускользают из памяти. Остается лишь осознание неизбежности пути. Надо спешить. Буря близка. Холодные ветры несут ее дыхание. Если не успеть, то всё пойдет прахом... Затем, как-то сразу... над головой деревянный потолок; сбоку - тусклый свет из маленького окна. Сон ушел слишком рано. До рассвета еще час, и пейзаж снаружи не разглядеть за утренним туманом. Ощущаешь под собой жесткую постель. Внезапно соображаешь, что под лоскутным одеялом ты практически голая. Вчерашнее опасное приключение кристально ясно всплывает в памяти. Да уж... приплыла.
От мысли о том, в какую дурацкую, опасную ситуацию попала вчера по собственной вине, становится как-то неловко. Кто мешал усадить губернатора Лаваля в мобиль одного, и запулить обратно домой, в Габр - на автопилоте? Долетел бы, как миленький! Но, нет, тебе обязательно надо было присоединиться к нему, чтобы вместе покрасоваться перед радостной толпой. Своровать у Гуго Лаваля толику только ему адресованной народной любви. Тьфу на тебя, дуру отпетую. Годы идут, но мало чему учат.
В дверь осторожно постучали. Что ж, пора начинать новый день. Кашлянув, прочищаешь горло, и как можно уверенней откликаешься:
- Ага, заходьте!
В гостях у простолюдинов надо выглядеть такой же деревенщиной.
Бойкая девочка принесла завтрак - эмалированную кружку крепкого чая, и парочку сухарей. Богато живут, ничего не скажешь. Еще и большой кусочек сахара, неправильной формы. Явно отколотый от гораздо большего куска. Ложечки нет. Видимо, положено пить чаек вприкуску, чередуя сахарок с сухариками.
Непритязательный завтрак пошел неожиданно хорошо. Запив последние крошки последним глотком, переволишь дух. Девочка по прежнему здесь сидит, примостившись на краешке табурета.
- Умываться и все дела - там, - она показала большим пальцем на узкую дверь. - Потом помогу вам одеться. А потом... деда зовет вас.
Соня, как договаривались, привела гостью. Отис молча воззрился на нее. Среднего роста, миловидная, темноволосая. Старый костюм Розы очень шел ей. Давний обычай: женщина носит мужскую одежду, только более изящного кроя. Так удобнее в пути. Так удобнее в бою. Давние времена. Давние, давно проигранные сражения. Они с Розой были молоды, сильны, и быстры на ноги. Немногие сумели спастись бегством, они двое в том числе. Годы пролетели, много других событий свершилось. Но о той поре позора и ужаса до сих пор больно вспоминать. Хорошо, что это скоро пройдет. Время перемен уничтожит боль, и подарит покой.
Незнакомка терпеливо ждала, стоя перед ним неподвижно, и в то же время, непринужденно.
- Как зовут? - спросил Отис.
- Нойс Винер. Путешественница, искательница приключений. В таких случаях говорят: "допрыгалась".
Отис жестом пригласил ее сесть. Отметил про себя ее способность уверено держаться в незнакомой обстановке. И заранее подготовленный краткий рассказ. Она послушно пододвинула тяжелый деревянный стул к столу, и уселась напротив Отиса. Он решил, что и ему настала пора назваться.
- Я - Отис, бывший глава поселка. Что поделаешь... Надо уступать дорогу молодым.
Соня, тем временем, по приставной лесенке поднялась в мансарду. Оттуда уже слышался недовольный голос Розы:
- Я тут вроде украшения? Можно меня не замечать?
А Нойс, как бы между прочим, заметила:
- Вы - готовитесь отойти от дел, но ваша семья по-прежнему влиятельна.
- Дети выросли, они сами по себе. Я ими командовать не могу. Остались мы трое.
- Соня - ваша внучка?
Сверху донесся веселый голос Сони:
- Правнучка!
Нойс улыбнулась.
- Красивая и деловая.
Отис благодарно кивнул. Показал на бутыль на столе и блюдо с закусками.
- Выпьем за молодых? За Соню... и за вас.
- Да, конечно, - подхватила Нойс. - Немножко. С утра предпочитаю не напиваться.
За ее бодрым тоном угадывалась натура сильная, дружелюбная, и готовая на компромиссы, если дело того потребует. Но долгая жизнь научила Отиса видеть глубже. Проникать в потаенные стремления, надежды и страхи собеседника. Пока Нойс наполняла бокалы, он присматривался к ней. Движения точные, уверенные. Руки не дрожат, взгляда не прячет. Однако, Отис мог бы поклясться, что за этой непринужденностью кроется сильное волнение. И даже больше.
- Эй! Где вы там? - гневно вопросила сверху Роза. Мне так и лежать целый день, глядя в потолок? Так я в нем дыру просверлю! Взглядом!
Отис усмехнулся.
- Пойдемте, проведаем старушку!
Он встал, и Нойс следом за ним. С удовольствием отметил, как эта красотка с легкостью двигает тяжеленный стул. Сильна, чертовка. Сказал:
- Прихватите бутылку и бокал. Немножко выпить и Розе не вредно.
- Мне теперь ничего не вредно! - отозвалась Роза.
Отис пропустил Нойс вперед, опять восхищаясь ее ловкостью и чувством равновесия. Большим и указательным пальцами бутыль за горло, мизинцем бокал за тонкую ножку. Левая рука свободна - ею бы держаться за лесенку, и осторожно шагать по ступеням... А Нойс просто взбежала наверх, как поднимаются моряки по трапу. И застыла, как вкопанная.
Отис, не торопясь, поднялся следом. И пока Нойс думала, что он не наблюдает за ней, Отис успел заметить на ее лице мгновенную судорогу испуга. То было секундное впечатление, еще миг, и она вновь выглядела безмятежной. Бросила взгляд в окно, где заря разгоралась над водной гладью. Вновь перевела взгляд на лежащую в постели Розу.
- Вас лихорадит? - в голосе ее звучало участие.
- За ночь отпустило. По утрам я, как огурчик. А днем... - Роза безнадежно махнула костоявой рукой. - Терплю. Это всё, что мне остается.
Седенькая, тощая старушка выглядела вконец обессиленой. Лишь в темных глазах светилась неукротимая воля. Желание держаться так долго, насколько хватит сил.
- Вам нужна пища легкая, но богатая белком. Курица, рыба...
Роза резко спросила:
- Вы - врач?
- Практиковала, одно время. Единственный на всю деревню терапевт, - уклончиво ответила Нойс.
- Успешный ли?
Нойс игнорировала насмешку в словах Розы, и кротко ответила:
- Вполне.
- Но вы это дело бросили. Разве нет?
- Не делай добра ближнему своему, и не получишь зла в ответ. Этот урок я усвоила.
Роза уставилась на гостью, буравя взглядом. Пробормотала:
- Вот как... вот как. То же самое я всю жизнь твердила моему парню.
Она кинула беглый взгляд на Отиса, вздохула.
- Спасибо, дорогая, что навестили меня. Будете нужны - я позову.
Нойс с легким поклоном отошла от ложа старушки, А Отис на миг задержался. Их взгляды с Розой встретились. Ее руки лежали поверх одеяла, длинный пальцы беспокойно шевелились, складываясь в беззвучные слова. Отис отрицательно мотнул головой. Роза нахмурилась, пожала плечами. Мол, чёрт с тобой, ты - глава семьи.
Когда он спустился вниз, то застал Нойс сидящей за столом, низко опустив голову. Заслышав шаги Отиса, она сказала:
- Ей надо больше есть. На одном только спиртном долго не продержится.
- Покормят. Наши помощницы скоро придут. Вино улучшает аппетит - только и всего... - пояснил Отис. И добавил: - Извиняюсь, за ее грубость. С годами она стала несносной.
- Ничего страшного, я не обижена. Не таких встречала. Всё же, мне любопытно... - она умолкла, в нерешительности.
- Говорите, не бойтесь, - подбодрил Отис.
Нойс вздохнула.
- Ваша жена невзлюбила меня с первого взгляда. И это еще мягко сказано.
Ты смотришь на своего спасителя. Здоровенный мужик. Крепкий, большеголовый, черные волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб. Борода лопатой, слегка седая на концах. Лет около пятидесяти, не старик еще! С чего бы ему уходить на покой? Твои слова его удивили. Да так, что он, вздрогнув, неловким движением опрокинул бокал. Остатки вина вылились, окропив скатерть. А хрустальное изделие древних мастеров покатилось к краю стола. Подхватываешь его, водружаешь обратно.
- Кто... в наши времена... знает джойлик? - выдавливает, наконец, Отис.
- Я знаю. Вы знаете. Многие хранят старые знания. Если я говорю и веду себя, как тупая горожанка, то это не значит, что я тупая. Задала вопрос и жду ответа.
Отис, справившись с волнением, отвечает:
- Мы живем на отшибе. Не хотим, чтобы кто-то вмешивался в наши дела. А вдруг оказалось, что вчера выручили не своего, попавшего в беду, а некую пришелицу...
Грубо ставишь его на место:
- Мне насрать на ваши незаконные промыслы, контрабандную торговлю, и тайные сделки! Вы живете, как хотите. Я тоже. Всё, что мне надо - это убраться подальше, и помнить о вас, деревенщине, с благодарностью. Кстати, кроме моего горячего "спасибо", я и заплатить могу. Дайте только связаться с банком.
А моложавый старикан, окончательно пришедший в себя, терпеливо объясняет:
- На этих территориях нет сотовой связи. Планетарной Сети тоже нет. Будь хоть миллиардершей, в чем сомневаюсь, ваших богатств всё равно, что нет. Если не расплатитесь наличными.
- Которых у меня нет... - уныло признаешь его правоту. - Если поможете выбраться отсюда, потом отблагодарю. Я не беспредельщица, и живу по понятиям.
- Видно будет - прсмотрим, - мужик сердит и уклончив. - Как вам удалось подсмотреть знаки, что подавала мне Роза? Я думал, вы ушли...
- На стене - зеркало. Глянула, мельком.
- Чёрт бы вас побрал! Мы вчера подобрали матерую уголовницу, так понимаю.
- С волками жить, по волчьи выть. Спасибо, что не согласились с Розой. А почему?
- Нельзя. Вы - гостья.
- Ага. Священный обычай. Вздумай вас покинуть самовольно, так сразу гостьей быть перестану.
- Точно так, - сердито подтверждает хозяин дома. - Прошу быть благоразумной.
- Буду, - заверяешь его. - Скажите это Розе. Кого боюсь, так это ее.
Отис исподлобья наблюдал за Нойс. Как сказать без нехороших слов? Человек сложной судьбы. Роза сразу почуяла неладное. Исключительная интуиция не подводила ее с молодых лет. Надо предупредить Соню, чтобы не спускала с нахальной горожанки глаз. Тем временем она, очнувшись от раздумий, обернулась, поглядела наверх. По лесенке как раз спускалась Соня. Старательно копируя манеру Нойс - по-моряцки, не касаясь перил.
- Где ты там пряталась? - спросила Нойс. - Мне казалось, что кроме бабули с дедулей никого больше нет.
Соня захихикала.
- Деда! Я к Разеру зайду. Он новую игрушку обещал!
- Нашу путешественницу прихвати с собой. Поможет донести.
Соня кивнула, и Нойс, повинуясь взгляду Отиса, последовала за Соней.
Когда за ними захлопнулась входная дверь, Нойс спросила:
- Кинжал - у тебя под курточкой?
- Стреляющая трубка. Нож - на щиколотке, под штаниной. Есть еще что-то, я не скажу.
Нойс, утратившая первоначальный апломб, мрачно заверила умную не по годам девонку:
- Буду послушной. Не хватало еще, чтобы меня прикончила юная засранка.
Соня ободряюще усмехнулась.
- Деда выяснит, что можно для вас сделать. Дорога отсюда длинная и трудная. А с той поры, как испоганилась погода...
- Что, вовсе нет радиосвязи?
- Коротко... волновая.
- Понятно. Энергии требует мало, а достает далеко.
- Деда говорит, что в последние годы мы плохо слышим крупные города.
- Дай догадаюсь. Помехи от бытовых приборов?
- Ага. Людишки погрязли в излишних... в излишествах!
- Это дед надудел в уши? На самом деле, вы просто - отстали. Электропечь и стиральная машина - вовсе не лишние. Любую женщину спроси.
Они шли по узкой улочке, грубо мощеной деревянными чурками. С одной стороны водная гладь, озаренная светом разгорающегося дня, с другой ряды домов. Тоже деревянных, одно и двухэтажных. Понятное дело: деревне на лесистом берегу моря-озера неоткуда взять других материалов для строительства. Соня, немного помолчав, изрекла:
- Бабы не скажут про вещи, которых никогда не видели...
- И ты не видела? Даже не слышала? Со всем уважением... я тебе не верю. Тоже мне, баба...
- Я - не баба, а девица. Через два года меня сватать будут.
- И никакой другой жизни? Кроме как угождать мужику, которого тебе назначат?
- Еще чего... - буркнула Соня, и вновь примолкла, собираясь с мыслями.
Продолжить дисуссию о правах женщин, и смысле жизни, они не успели. Потому, как пришли. Разер - коренастый, черноволосый молодой мужчина, ждал их на пороге, держа в руке что-то вроде сундучка.
Улыбнулся Соне, она радостно засмеялась в ответ.
- Держи, малая!
Нойс не сделала даже попытки помочь девочке, хотя видно было, что ей тяжело. Разер помахал им обеим вслед. Половину пути Соня демонстрировала выносливость, но под конец загрустила. Сопя от усердия, пытаясь скрыть усталость. Тогда Нойс умерила шаг, чтобы не опережать ее. Соня еще немного поупрямилась, потом выдавила:
- Помоги...
- Слушаюсь, госпожа, - без тени усмешки отозвалась Нойс, беря в руку сундучок. Всего-ничего - килограмма четыре. Но, когда самой было столько лет, сколько этой сопливке, тоже бы притомилась.
Когда они уже подходили к дедушкиному дому, Нойс вернула сундучок девочке. Та благодарно кивнула. Домой вернется с видом сильной, самостоятельной особы. На пороге Нойс пропустила Соню вперед, аккуратно придержав дверь.
- Как игрушка, понравилась? - спросил Отис.
- Не поверишь, деда! Разер уже показывал, как пользоваться!
И Соня, пыхтя от усталости, смешанной с восторгом, приподняв обеими руками, водрузила увесистую ношу на стол. Повернула защелку. Подняла крышку. Повинуясь ее взгляду, Нойс аккуратно вынула загадочную новую игрушку.
Блеск металла. Колесики с отштампованными на них цифрами. Рычажки. Рукоятка. Подвижная каретка со счетчиком оборотов. На прямоугольной подставке выгравировано клеймо: "Верг 09-27 No 1".
Арифмометр конструкции Самюэля Верга. Дата изготовления - сентябрь 1327 года. Всего было выпущено несколько миллионов штук. А спустя шестьдесят восемь лет чудом сохранившийся первый экземпляр нашел нового хозяина. Точнее, хозяйку.
- Соня! Ты не представляешь, сколько за этот раритет дадут коллекционеры! - ахнула Нойс.
- Нах... нафиг коллекционеров! Им буду пользоваться я! - решительно ответила Соня.
Впрочем, ее восторг скоро остыл. Когда она перемножила 1234 на 4321 и получила ответ, который не знала, как произнести вслух. Нойс объяснила ей про миллиарды, и Соня слегка приободрилась. Воскликнула:
- Деда! Теперь ты решишь свою задачу?
Старик вздохнул, развел руками. Соня поспешила принести из дальнего угла комнаты фанерный лист со странным рисунком. Нойс угадала в нем карту. Похоже, на ней схематически изображено море-озеро, и населенные пункты по его берегам. Отис поправил отклевшуюся монетку, придавил посильнее.
- Это - ваше поселение? Где я у вас в гостях? - как бы невзначай поинтересовалась Нойс.
- Именно так, - согласился Отис.
- Монетки - крупные села, а кляксы - деревеньки поменьше?
Отис нахмурился.
- Не совсем. Монетки - это где удобно разместить причальные мачты. Вот, даже на нескольких островах.
Он увидел, как у Нойс слегка расширились зрачки. Она явно удивлена. Ага, значит, понимает гораздо больше, чем он рассчитывал. Что ж, с этим придется смириться. С одной умной женщиной он давно научился ладить. Кажется, эта тоже не промах, Розе подстать. И сказал, с легкой усмешкой:
- Правильно догадались. Я пытаюсь определить лучшие места для дирижаблей. Этот старинный транспорт для нас самый лучший.
Нойс подхватила:
- Экономичный. С большой дальностью полета. Не нуждается в аэродромах. А что тихоходный... так быстрота не всегда уместна. Это я на себе испытала.
- Здорово соображаете...
Нойс пожала плечами.
- Ага. Ровно настолько, чтобы понять. Древнего арифмометра вам не хватит, чтобы решить перебором такую задачу. За разумное время.
Отис со вздохом развел руками.
- Разер думает иначе. Верит в людей. Преподнес нам, через Соню, самый мощный на деревне вычислительный прибор. Но... время перемен не за горами... оно избавит нас от напрасных стараний.
Он видел, что Нойс разбирает любопытство, но она сдерживает себя. Потом, вдруг, молвила просто и буднично:
- Я решаю вашу задачку, и молчу в тряпочку о том, что ее решила я. А вы отправляете меня домой ближайшим воздушным кораблем.
Отис выслушал эту похвальбу, не веря ушам своим. Какая наглая, бессовестная девка! На что она рассчитывает? Его кольнула внезапная мысль... Что, если зазнайка говорит правду? Ладно. Попытка не пытка. К вечеру он либо получит решение, либо выведет лгунью на чистую воду. Протянул ей грубую, мозолистую ладонь.
И Нойс крепко и уверенно пожала ее.
День перевалил за подень и постепенно перешел в тихий светлый вечер. Который постепенно сгустился в сумерки и погас. Лишь когда в окно заглянула встающая Обо, Нойс оторвалась от записей. Сложила исписаные листы в тонкую стопку, придавила недоеденным бубликом.
Отис очнулся от задумчивости.
- Сейчас поужинаем. Весь день на чае и печеньках - здоровья не прибавляет.
- Пора бы уже! - сварливо отозвалась из мансарды Роза. - Жрачка готова, и вас дожидается!
Женский голос успокаивающе произнес:
- Тише, тише... вам нельзя громко волноваться...
Распахулась дверь кухни, и еще одна женщина поднялась наверх с кастрюлькой, покормить с ложечки Розу. А мальчишка-поваренок принес полный поднос вечерних яств Отису и Нойс. Оба сильно проголодались, и с удовольствием отдали должное ужину.
- Как вам пирог? - поинтересовался Отис.
- Прекрасно приготовлен. Так давно не ела пирога с настоящей дичью. И суп был хорош, - одобрила Нойс. - Разрешите спросить? - она подождала кивка старика, и продолжила: - Если бы я не справилась с вашей задачей, то как бы меня наказали?
Отис долго молчал, потом нехотя сказал:
- Моя бы воля, то никак. Но Роза считает, что враг человеческий, в любом случае, должен держать ответ.
|
|