| |
Венедикт Ли. Цветок на заре. Часть I. Кассандра
17. ПАДЕНИЕ ОЛИМПА
Мое сознание раздвоилось. Одна моя половина плакала от жалости и ужаса. Вторая – холодно размышляла над планами собственного спасения. Казалось, что подходящий момент настал.
Мой страж слева был очень занят – расстегнув ширинку, дрочил и никак не мог кончить. Его натужное сопенье доносилось сквозь ворчание грома. Его напарник справа сохранял профессиональное спокойствие. Наверное, принимал участие в казнях не раз. Осторожно выглянув из-за его плеча, я пыталась разобраться в происходящем. И не могла побороть холод в груди. Ничего из увиденного мною не должно быть.
Последние содрогания жертвы давно затихли. Под порывами ветра раскачивалось висящее в петле нагое тело. Бренда аккуратно повернула его к Гаяру. Вся поза почтенного доктора выражала равнодушие. Неторопливо послушал стетоскопом сердце жертвы. Кивнул, подтверждая, что признаков жизни нет. Почтительно принял из рук Бренды положенную награду. Вот так. Любовь любовью, но деньги важнее.
Гаяр с Брендой сошли с помоста рука об руку. Встали, терпеливо дожидаясь, пока труп вынут из петли. Дождь ненадолго усилился, белые градины, подпрыгивая, застучали по брусчатке. Двое Белых братьев, один – медлительный и грузный, второй – ловкий и худощавый, обрезали веревку, и уложили тело на льняную простыню. Спокойно, без суеты, спустились с ним вниз. Чувствовалась сноровка могильщиков. Положили печальную ношу у ног Бренды.
Кто-то рядом нею, невысокий и тощий, рухнул в обморок. Бренда, казалось, ничего не заметила. Наклонилась над свертком с мертвым телом, приоткрыла край. Выражение торжества сошло с ее лица. Так всегда бывает. Выдумываешь себе врага. Начинаешь его ненавидеть, яростно бороться с ним. Побеждаешь. И обнаруживаешь, что тебе незачем больше жить…
Бренда вскоре сопьётся или снаркоманится. Разве что изобретет напоследок еще одного себе соперника. Например, меня. Чем немного отдалит свою бесславную гибель. Всё равно, ей не жить – слишком велика цепь совершенных во благо Острова преступлений. Не зря говорят: «погибнет грешник от зла».
Дрочер блаженно застонал, когда его член стрельнул струйкой спермы. Пока он балдеет, у меня есть реальный шанс! К несчастью, охранник справа помнил свои обязанности. Полуобернувшись ко мне, что-то пробурчал, и отстегнул от пояса игломет.
Да ёб же твою мать!! Меня, выходит, приказано ликвидировать сразу после?!.. Душа ушла в пятки, а мыслительные способности из головы переместились в жопу. Стражник не успел прицелиться, как я пнула в его сторону лежавшую у моих ног пустую бутылку. Пригодилась-таки. Как раз держиморда завершил движение…
Пузатая бутыль выскользнула из под его башмака, а сам громила, потеряв равновесие, рухнул наземь, разбив при падении лицо. Страж порядка еще скреб пальцами по брусчатке, когда я подхватила оброненный им игломет. Небо осветилось. Щелчок выстрела совпал с оглушительным раскатом грома. Зазубренная короткая стальная стрела вошла в раскрытый в беззвучном вопле рот.
Я передернула затвор, взводя пружину, и не глядя, сделала второй выстрел влево. Обернулась. Любитель мастурбировать на умирающих, обеими руками пытался удержать висящий на кровавой ниточке выбитый глаз. Из пустой глазницы выглядывал хвост стрелы.
Люди вокруг шарахнулись, словно увидели чёрта. А то. В мрачном, темном плаще. Капюшон откинут, черные волосы слиплись от дождя. Завитки по обеим сторонам напоминают короткие рожки. Глаза бешеные, рот искажен злобной гримасой. В руке тяжелый четырехзарядный игломет. Бойтесь меня, смертные.
Такой я представлялась самой себе. Как демон, шагающий через воды морские, шла сквозь расступающуюся передо мной толпу. Чем дольше продлится этот массовый гипноз, тем выше мои шансы на спасение.
Среди тысяч народа нашлись еще двое смелых, заступивших мне дорогу. Одному я попала стрелой в горло по касательной. Из рассеченной артерии хлынула тугая струя крови, и несчастный умер раньше, чем упал наземь. Второму герою удачно отстрелила причинное место. Оба раза стрельба совпала с ударами грома, что лишь усилило ужас в толпе.
Позади послышался вопль, переходящий в визг.
– Безоружна! Безоружна!! Хватайте!!!
Тот самый дерзкий пацан на самокате лихо подрезал мне путь.
– Награда моя! Слышите, награда моя!! – надрывался он.
Ох, дружок! Мы с тобой встречались не раз. Это ты хотел своровать кошель у меня и Наоми. А еще раньше дразнил нас с Тонкой, когда мы ехали по Вэйфи. Не сбавляя шаг, я прицелилась в парнишку. А он вихлял рядом, насмешливо показывая язык. Мол, напрасно стараешься, тетя. Сейчас люди опомнятся и схватят тебя.
Успел поёрничать:
– Ебать тя, сука тупая… вдесятером…
Выстрелом в упор его выкинуло с самоката. А я выбросила ставший бесполезный игломет, перехватила руль, и поехала дальше. Дурачок так и не понял, что зарядов было пять. Четыре в обойме, а первая стрела с самого начала – в пусковом ложе. Учите матчасть – вот заповедь, которую всегда надо помнить.
Позади, к моей досаде, уже слышались вопли «держи-лови-хватай». Я прибавила ходу. От мокрой, скользкой брусчатки было тяжело отталкиваться. К этому моменту я уже вырулила из людской гущи, но, топот и грязная ругань позади слышались всё громче. Небеса вновь раскололись слепящей вспышкой молнии. По ушам ударил грохот. Такая моя судьба, быть затоптанной безумной толпой, под небесный оркестр.
Попыталась еще прибавить скорости, и чуть не упала, не найдя под ногой опоры. В ужасе вцепилась в руль, чудом удержалась. Или это проснулись былые детские навыки? Я когда-то была сорвиголовой – погонщицей самокатов и наездницей велосипедов. За опасные трюки меня в детдоме воспитывали нещадно, но угомонилась я только с возрастом. И, поди ж ты, пригодились наработанные рефлексы.
К радости моей, скорость заметно возросла. Даже очень. Словно неведомая сила тащила меня вперед! Через мгновение я въехала на Вэйфи! Не целилась специально, но спинной мозг, видать, решил за меня. С воплем съехала по склону, поднялась по инерции на гребень, и начала новый спуск. Господи! И дочка твоя Мария!! И все святые Белой церкви… Помогите!!!
Наверное, на небесах решили, что мне зачем-то надо еще пожить. Бешеная улочка, мало того, что прыгала вверх-вниз, так еще и загибалась влево. Чудом не врезавшись в стену дома, я в лихом вираже вылетела на Адмиралтейскую. Чтобы через три квартала укрыться под навесом закусочной, ибо ливень припустил вовсю.
Сперва я настороженно высматривала, не гонятся ли еще за мной? Нет, всё спокойно, хотя и не тихо. Дождь с градом барабанил вовсю. Навес содрогался, я боялась, что он рухнет мне на голову. И с каждой минутой становилось холоднее! Я обнаружила, что при дыхании изо рта идет пар.
Лязгнул засов, дверь открылась. Мужик в фартуке и колпаке повара спросил:
– Не желаете покушать и согреться, госпожа?
– Выпить найдется? – прохрипела я.
– И это тоже, – подтвердил он. – Входите. – Он вздохнул. – Первый посетитель за сегодня. Ну, и дела…
Войдя, я обнаружила вполне приличную забегаловку с грубо сколоченными, но прочными деревянными столами и стульями. Плюхнулась, почти без сил, на первый попавшийся стул. Дверь в соседнюю комнату была открыта, оттуда веяло жаром печи. Кухня. Единственным предметом, не совсем вязавшимся с ресторанным характером заведения, была кувалда на длинной ручке, подпиравшая дверь. Впрочем, нормально – добавляет авторитета хозяину заведения.
Водка и жареное мясо – то что надо продрогшей до костей, душевно потрясенной женщине. Только что, впервые в жизни, совершившей убийство. Притом не кого-то одного, а замочившей пятерых подряд. После второй стопки ко мне вернулась способность соображать. Я внезапно осознала, что именно пошло не так. И какая помеха нарушила ход событий. Это – само мое присутствие в этом времени!
Люди после общения со мной ведут себя по другому. Ненамного. Чуть-чуть. Самую малость. Этого достаточно, чтобы всё испортить. Героический док Гаяр не выразил никаких эмоций, когда на его глазах убивали Наоми. Единственной встречи со мной ему оказалось достаточно, чтобы понять главное. Есть на свете и другие женщины. А он, слепец, втюрился в аферистку, которая мизинца его не стоит. Дождь за окнами лил вовсю, падал сплошной стеной. А мне хотелось выть от отчаяния.
Где-то в глубине дома хлопнула дверь. Женский голос воскликнул:
– Ох, батюшки, боже ж мой! Жан!..
Еще одна, украшенная резными завитушками дверь распахнулась. Румяная тетка, очевидно, жена кухаря, позвала:
– Помоги! У нас посетители!
Она посторонилась, пропуская вперед двоих. Бренда, державшая на руках сомлевшую Тонку, выглядела измученной. С обеих женщин, взрослой и юной, ручьем текла вода. Не теряя времени, я распорядилась:
– Жан! Обеим надо снять и высушить одежду. Согреться самим. Поесть и выпить. У тебя сегодня – прибыльный день. Я заплачУ.
Через два часа, отдохнувшие и слегка пьяные, мы втроем дожидались вагона на станции фуникулера. Грозовой фронт ушел в сторону моря, и солнце ярко светило в пронзительно-голубом небе.
– Хаос… – пробормотала Бренда. – Какой хаос…
Это были ее первые слова, обращенные ко мне, со времени нашей встречи в харчевне. Потом взгляд ее стал осмысленным, она добавила:
– Стронг! Возмещу тебе все расходы!
Она имела в виду, что я не только оплатила жратву, питье, сушку одежды и отдых. Но и обменяла свой (да, мой!) самокат на две потрепанные матросские куртки. Для Бренды и Тонки. Не то околели бы вконец. Погода, хоть и прояснилась, но осталась холодной.
– Иди к чёрту, – отозвалась я. – Моя зарплата – трачу на что хочу. Я же на вас, мудаков, не за еду работаю.
– Ладно. Тогда – спасибо. Ты – всегда такая предусмотрительная? При деньгах. В теплой одёжке. И сдрыснула вовремя…
Со скрипом и скрежетом подошел вагон. Мы молча уселись, Тонка прижалась ко мне. Прошептала:
– Я сделаю вас фрейлиной… Будете третий человек на Острове. После Первого адмирала и меня.
– Благодарю, – церемонно ответила я. – Счастлива быть полезной.
Думала я совсем о другом. Мое ожерелье-ментоблокатор настроено так, что прячет воспоминания о моем прошлом, а также всякие агрессивные помыслы. Но я сегодня учинила на площади настоящую бойню. И уж это Бренда должна в моей голове увидеть? Либо она исключительно хорошо владеет собой, либо ее телепатический дар слабее, чем я думала. Кстати, и о преподании мне каких-то «уроков» она больше не заикалась.
Хотя… Бренда – психопатка. Временами ее внимание полностью концентрируется на чем-то одном. Пусть дождь, гроза, мертвый враг у твоих ног… Но, не заметить, как кто-то начал мочить охрану прямо за твоей спиной? Да уж, избирательное восприятие… И еще я подумала, что в той ситуации, настоящая дура – это я. Легко могла, за компанию, пристрелить Бренду. И не сделала этого.
Тонка тихо вздохнула, засыпая, положив голову мне на плечо. Ее медно-красный локон щекотал мою щеку. Нет. Сама того не зная, я поступила правильно. Довольно смертей. Убей я тогда Бренду – сейчас и вредная рыжая девчонка была бы мертва.
По прибытии в Гнездо, Бренда осторожно разбудила Тонку. Глянула на меня исподлобья.
– Послушайте обе, что скажу. Здоровье брата пошатнулось. Мне придется взять правление в свои руки.
Зеленые глаза Тонки потемнели от сильно расширенных зрачков. Она тихо всхлипнула. Я же не собиралась играть в безропотную покорность, и спросила грубо:
– Допустим, ты следом ласты склеишь. Что тогда?
На физиономии Бренды одновременно читались злость и страх. Боязнь не за себя лично, а за дело всей своей жизни. Наконец, она решилась:
– Если выйду из игры, то любимая грация берет власть. Хоть какая-то видимость законного преемства.
Я чуть не рассмеялась.
– Она – не готова. Сама посмотри.
Тонка в испуге мотала головой. Мол, оставьте в покое, не грузите неподъемной ношей! А Бренда, прямо-таки с ненавистью воззрившись на меня, продолжила:
– При недееспособности или смерти брата и сестры Картиг, Антония Аркато – Хозяйка Острова. Регентом при ней – госпожа Стронг. Командование гарнизона поставлю в известность.
И добавила, персонально для меня:
– Ты – та еще скотина, но рулить умеешь.
– От скотины слышу, – вежливо ответила я. – Спасибо за доверие.
На том и расстались, отправившись каждая в свои покои. Первым делом я приняла горячую ванну. Затем накатила еще водочки. И рухнула на постель, утонув во сне без сновидений. О том, что ночью у Ваги случился приступ, закончившийся частичным параличом, я узнала уже утром.
3 сентября 1327 года. С утра Бренда, чернее тучи, отправилась в Ратушу. Обсудить с комендантом Вагнока похороны погибших во вчерашней давке на площади. А не надо затевать праздничных мероприятий, не узнав прогноз погоды! Вот и получили. Джено тоже в Ратуше, он отвечает за оборону Вагнока. Нынче ядро армии Ваги составляют бойцы из Тира, уцелевшие при разгроме разбойничьей коммуны. Очень мотивированные пацаны, их ведет желание отомстить командиру «Громовержца» – Арнольду Сагелю. То, что тот из-за ранения вовсе не принимал участия в походе на Тир, не в счет. Непосредственная виновница наказана смертью, теперь настала очередь ее хахаля. Вагнок отстоим, мятежников убьем – таково общее мнение.
Я навестила ненадолго Вагу. Ему заметно полегчало, к правой стороне тела вернулась чувствительность. Но, говорить пока не может. Доктор Мано и Тонка не оставляют его своими заботами. Остаток дня прошел спокойно. Ночь опустилась на город. В Гнезде тишина и порядок. Бренда и Джено пока не возвратились.
Я уже собиралась лечь спать, когда ко мне постучалась взволнованная Тонка. Сообщила, что к Ваге вернулся дар речи. Первый адмирал плачет, и постоянно спрашивает: «Где Пини?»
Вдвоем с Тонкой мы постучались к Пини, никто не ответил. Толкнули дверь – не заперто. Комната Пини – пуста. И вот тогда я испугалась всерьез. Я не видела Пини на площади в день казни. И решила, что она не захотела наблюдать смерть своей неверной подруги. Что, если я ошиблась? Говорят, в тот день неразбериха и давка, вызванная непогодой, погубила многих. Я старалась уверить себя, что с Пини ничего плохого не случилось. Но, где же она тогда?
Попыталась припомнить фильм – единственную мою путеводную нить в лабиринте времени. И не вспомнила ни одного кадра, где была бы показана Пини! Какая актриса играла ее? Хуже всего, что я не помнила и такого персонажа, как рыжая, нахальная девчонка. Реальность заметно расходилась с тем, что я знала об этих временах.
Мы с Тонкой вызвали к Ваге доктора Мано, он дал ему успокоительного. Когда Первый адмирал уснул, я предложила Тонке переночевать у меня. Ей нужен отдых, и чтобы кто-нибудь искренне любящий, был рядом.
4 сентября 1327 года. Второй час продолжается обстрел Вагнока из дальнобойных орудий Северной заставы. Ратуша рухнула, превратившись в груду щебня. Если Бренда и Джено всё еще оставались там, то нам больше не увидеть их среди живых. В городе паника. Почти все стиксы ушли неизвестно куда, остались единицы. Либо сильно старые, либо очень юные. В обоих случаях непригодные для верховой езды. Горожанам придется удирать на своих двоих.
Уже не шепотом, а вслух передают из уст в уста рассказы о гениальном полководце Арнольде Сагеле. С горсткой уцелевших защитников Астарты, при поддержке экипажа и десантников «Громовержца», Арни вырвался из блокады. Как нож сквозь масло прошла его маленькая армия через Остров. Пала Лейна, пала Северная застава. Следом и Вагнок не выдержит молниеносного удара. Господству так называемых «вольных моряков».
Жили себе, как на Олимпе, и нате… Народ Острова постепенно приходит в себя после двух десятилетий страха. Скоро бывших богов начнут находить в разных местах, с застрявшими в их черепах орудиями труда.
Тонка, ища поддержки, опять пришла ко мне. Когда артобстрел на какое-то время затих, спросила жалобно:
– Что же будет?
– Боюсь, ничего хорошего, – прямо ответила я. – Наверное, Арини узнал о гибели Наоми, и спуску не даст никому. Не знаешь, виселицу на площади уже разобрали? Ну, если что, соберут заново. Будем с тобой висеть вместе. Принцесса и регент.
Ладонь Тонки оказалась в моей. Так мы и сидели, молча. Каждый, обдумывая свою печальную судьбу.
Обстрел Вагнока возобновился вновь.
5 сентября 1327 года. Охрана Гнезда таяла буквально на глазах. Больше половины бойцов уже отбыли в неизвестность. Оставшиеся ждали удобного случая последовать их примеру. Слугам бежать особо некуда, и они попрятались по своим каморкам. На что уж Дина – двадцать лет верной службы, так и ее с утра не видно. Пришлось мне самой готовить завтрак Тонке и Ваге. Первый адмирал был слаб, но выглядел лучше, чем вчера. Подвижность тела практически полностью восстановилась.
– Застрелиться сумею, – пробурчал он, нащупывая револьвер в кармане халата.
– Не спешите, пока не выяснится, что другого выхода нет, – ответила я. – Буду снаружи, а вы пока запритесь. Услышите стрельбу, тогда и решайте, как быть.
С этими словами я заняла позицию перед входом в покои Первого адмирала. То есть, встала с невозмутимым видом, типа просто так тут ошиваюсь. На поясе – нож в кожаных ножнах. Позаимствовала в комнате Бренды. Вряд ли напугаю своим видом врагов, когда они заявятся.
Шум на первом этаже нарастал, но стрельбы не было. Позже я узнала, что несколько охранников погибли на дальних подступах к Гнезду. Остальные сразу обратились в бегство. Попробуйте представить себя с кремневым ружьем против пятизарядного карабина, и поймете. Об иглометах я уже и не говорю. Дальность эффективной стрельбы – десять метров, ха-ха. Дикое прошлое стремительно отступало перед ужасным будущим.
Совсем близко послышался топот ног – это спасались бегством наши охранники. Я предупредила:
– Дальше третьего этажа не сбежите! Разве что на крышу. Оставайтесь здесь. Решайте: умереть, защищая вождя, или сдаться. Приму любой ваш выбор.
Вдали, в полутьме коридора показались смутные фигуры. Слышались возгласы:
– Вперед!.. Вперед!
– На изготовку, цельсь!
– Слава Тойво!
Мои храбрые бойцы тут же побросали оружие, и подняли руки. Я поспешила сделать то же самое. Мысли в моей глупой башке неслись вскачь. Чистильщики подчиняются коммодору Джено, и должны оборонять Гнездо, а не захватывать его! Ведь в союзе с Вагой они мстят мятежникам за гибель Тира. Опять что-то пошло не так?
Я узнавала цветные платки на головах, и черные браслеты на запястьях. Отличительные знаки Тира. Чистильщики выстроились вдоль стен, и образовали что-то вроде почетного караула. И, между ними, шел человек. Невысокий для мужчины, он шагал стремительно, и бесшумно. При том, гордо и величественно. Простой прием. Чтобы не семенить ногами, вы немного увеличиваете длину шага. Походка Тойво Тона.
Из глоток чистильщиков вырвался единый ликующий вопль:
– Анно! Анно хурраг! Да здравствует Тойво!
По нашим капитулянтским рядам прошел общий стон, в котором звучали изумление и суеверный ужас. У меня еще хватило ума и сил приподнять на уровень головы правую руку, сжатую в кулак. Приветствие борцов за переделку Мира. Насмотрелась, когда гостила у Тойво.
– Наш человек, – сказала Наоми сопровождавшим ее разбойникам. – Тоже воин зари.
Я, веря и не веря, уставилась на нее. Жива!! Но, похожа на призрак. Бледное лицо в венце спутанных темных волос. Неестественно блестящие карие глаза. На щеках – уже поджившие тонкие порезы. Из одежды – лишь подпоясанная тесьмой длинная мужская рубаха, да синий шейный платок. Страшноватый облик. Но, испуг испугом, а дело прежде всего.
– Скорее… – пробормотала я. – Он… убьет себя…
Вперед вышла Пини, прильнула к двери, крикнула:
– Отец! Это я – Пини! Откройте! Вы – в безопасности!
Я почувствовала, что финал получается слишком уж мощным. Последний раз такое испытывала в ОСС, на летном тренажёре. Когда тебя крутит, вертит, потом всё переворачивается, и в перевернутии – встает на место. Так и здесь. Оказывается, док Гаяр выполнил-таки свою миссию! Тут силы меня покинули, и я приготовилась позорно грохнуться на пол. Но… в голове внезапно прояснилось. Резкий запах нашатыря ударил в ноздри. Затем Рон Гаяр спрятал флакон в карман жилетки так же незаметно, как достал. И подмигнул мне.
– Доброго дня, госпожа Стронг! – поприветствовал громко, чтобы все слышали. – Вы нам очень помогли!
Наоми, она же – воплощенный Тойво, мотнула головой, и двое чистильщиков что-то сделали с дверью. Створки ее быстро разъехались в стороны. То, как чистильщики мгновенно повиновались Наоми, казалось чудом.
Ангелом мести она вошла в покои Ваги. Послышался короткий, истошный вскрик Тонки. У рыжей принцессы нервы оказались покрепче моих, и после первого испуга она овладела собой. Вытянула руку, словно пытаясь защитить Первого адмирала. Вага лежал навзничь на подушках, и тщетно пытался подобрать оброненный револьвер. Ему это почти удалось, когда Наоми аккуратно наступила босой ступней ему на запястье. Молвила с ледяным спокойствием:
– Не спешите, адмирал. В отличие от вас – я милосердна.
Голос Наоми ни с чьим другим не спутаешь. Глубокий, с легкой хрипотцой на низких тонах, и с необычным акцентом. Первый адмирал сильно вздрогнул, со стоном втянул в себя воздух. Глаза его чуть не вылезли из орбит. Я бы не сильно удивилась, отбрось этот дурак копыта прямо сейчас. Тут в комнату ввалились еще бойцы, чистильщикам не терпелось поглазеть на поверженного владыку Острова.
Эпический момент испортила Пини.
– Эй! Все посторонние – вон отсюда! Дайте ему покой!
Наоми кивнула, и забрав у Ваги револьвер, вышла первой. Ее воины послушно последовали за ней. Наоми взяла меня под руку. Теплое, живое прикосновение!
– Хреново выглядишь… – некстати брякнула я.
Наоми ничуть не обиделась на мою бестактность.
– Выглядела еще хреновей, как поведал мне Рон. После того, как он заново запустил мое сердце, я была без сознания еще шесть с половиной часов. Белая церковь дала нам убежище.
– Душа Тойво вернула ее к жизни! – заявил долговязый, смуглый чистильщик. – Теперь она вернет к жизни всех нас.
– Я постараюсь, Гордей, – на полном серьезе ответила Наоми. – А пока мне нужно обустроиться здесь. Приказы, исходящие из Гнезда, выполняются беспрекословно. Воспользуемся такой полезной традицией.
– Наоми! Выбери, где тебе удобнее, где сможешь нормально отдыхать, – предложила я. И добавила почтительно, чтобы слышал Гордей и все прочие: – Ты должна беречь себя, ради общего дела!
Мы остановились перед дверью в просторную комнату, где Наоми раньше жила невольницей Ваги. А сейчас она недовольно хмурилась, досадуя, что ноги сами привели ее сюда. Потом смирилась.
– А, ладно! Вы правы, старшая. Привычное место – лучше. Позаботьтесь о повседневной одежде для меня, и о письменных принадлежностях.
Вспомнив что-то, обернулась к Гордею.
– Наши пленники…
– Построены, ждут вашего решения.
– Тогда не будем откладывать.
Оказывается, всех сдавшихся горе-защитников Гнезда согнали в Большую трапезную, там как раз хватило места. Наоми неторопливо шла вдоль строя, и он, казалось, прогибался под ее горячечным взглядом. Револьвер, отобранный у Ваги, по-прежнему был в ее руке. Я с тревогой ждала развития событий.
Выстрел. Шум падения тела. Наоми так же спокойно продолжила свой путь. Еще выстрел. Обойдя всех, Наоми заключила:
– Остальны – верны мне. Благодарю. Пусть вернуться к своим обязанностям.
Потратив некоторое время, чтобы оповестить слуг о смене власти в Гнезде, я перепоручила Дине заботу о Наоми. Не удержалась от упрека:
– Где вас черти носили? Когда были нужнее всего!
– Не носили. Сидела у себя, и носа не казала. Чтобы случайно под раздачу не попасть. Никогда не суетитесь зря. Если нужны – вас позовут. Если хорошо заплатят – делайте работу.
Я не стала спорить. Наверное так и зарождается демократия. Когда большинство слуг сбежали или померли, то оставшиеся начинают качать права. В общем, я заплатила Дине из своих кровных. С финансами в Гнезде скоро будут проблемы. Тем более, что главный спец по ним – Боло Канопос, бесследно исчез.
Ко мне подошел один из чистильщиков, совсем юнец. Длинноволосый, с открытым, честным лицом. Не чета своим жестоким собратьям. Улыбнулся.
– Привет! Рад видеть вас в благополучии!
– Взаимно. Мы с вами знакомы?
– Видел вас на рынке в Тире. Вместе с Урсулой.
Я не сдержала изумления.
– Вы – тот мазила-изобретатель?! Рисовали акварельки с помощью оптического устройства!
– Ага! – довольно рассмеялся он. – Я и красками умею. И без всякой оптики. У меня глаз – алмаз.
– С чем и поздравляю, – съехидничала я. – Но, мне сейчас не живописец нужен, а парикмахер. Придать новоявленному божеству достойный обожания вид.
– Запросто! Я не только картинками зарабатываю!
Чёрт возьми! Наш пострел везде поспел! У него карабин за спиной, и ножницы в чехле на поясе. Онемев от изумления, я жестом приказала нахалу следовать за мной. У дверей Наоми стояла охрана из двоих чистильщиков. Оба беззлобно усмехнулись при виде моего спутника.
– Привет, Абро! – сказал один.
Второй добавил:
– Нарисуешь нас, здесь?
Нас впустили. Наоми лежала на диване с видом усталым, и в то же время, беспечным. Рядом, на стуле восседал Гордей. Похоже, он только что закончил доклад. Или прервался, завидев нас. На его коленях лежало что-то блестящее, он прикрывал эту вещь рукой.
– Пришел подстричь вас!.. – начал без обиняков самозваный мастер на все руки.
– Валяй! – тут же согласилась Наоми, вставая.
Развязала и бросила на пол шейный платок. Я с содроганием увидела на ее горле запекшийся след от петли. А Наоми так же спокойно расстегнула завязки, и скинула с плеч рубаху.
– Чтоб волосья потом не вытряхивать. Подойду к окну, там больше света.
Нагая, она прошествовала к окну. Меня поразили множественные порезы и шрамы на ее теле. Некоторые я не могла объяснить ничем, кроме как следами от электошокера. Значит, электричество в эти времена уже известно. И нашло свое применение не где-нибудь, а в пыточном ремесле. Помимо всего, Наоми была заметно истощена – на тюремных харчах не разжиреешь.
Но, такие явные следы перенесенных страданий не тронули сердец обоих чистильщиков. Абро лишь одобрил:
– Вы – само совершенство!
А Гордей молча кивнул.
Не ведаю, какой из Абро художник, но цирюльником он оказался отличным. Потом Гордей подошел к Наоми и вручил ей ту блестящую штуковину. Точнее, бросил небрежно и метко. У меня замерло сердце. Словно серебристое крыло, сверкнуло всеми оттенками радуги, развернулось в воздухе и обтекло обнаженное тело Наоми. Миг, и она предстала перед нами живой, серебряной статуей. Еще миг, и покров превратился в белоснежную рубаху со стоячим воротом. И синие штаны, заправленные в черные, мягкие сапожки.
– Цветок на заре… – молвил Гордей. – Наш выбор – верный. Ты, Абро – молодец. Прическа ей очень идет.
– Абро – здесь, Абро – там, – ответил юный умелец. – Рад помочь, где могу.
К этому времени у меня созрела догадка, которую не мешало проверить. И я поинтересовалась:
– Абро – сокращение, не так ли?
– Так, – согласился он, и ничего больше не добавил.
Гордей пояснил:
– Короткие позывные – для боя. Когда наше дело победит, Мир узнает настоящие имена героев.
«Или нет», – подумала я, но благоразумно промолчала.
13 сентября 1327 года. Неделя пролетела в неизбежном бардаке, которым сопровождается становление новой власти. Каждый мнит себя стратегом, и лезет с советами. Впрочем, иногда с дельными. Однажды в Гнезде объявился гений этого и легенда моего времени – адмирал Арни. Помараковал о чем-то с Наоми, и обсудил с Гордеем разграничение зон контроля.
Чистильщикам – центральные кварталы. Северная половина – воинам Арни, южная – экспедиционному корпусу Ганы. Тем самым десантникам, что прибыли на «Громовержце» . «Прибыли» – неловко сказано. Вовремя сбежали с посаженного на мель крейсера – вот верная формулировка. Сама же Наоми резко пресекала любые упоминания об ошибке, приведшей к аварии. И правильно, чего тут обсуждать. Обосралась, так обосралась.
Откуда я знаю такие подробности? От Арни, от кого же еще! Мы столкнулись с ним нос к носу, притом, совершенно случайно. Неумолимая сила судьбы, так сказать. Он побледнел, покраснел… Зыркнул глазами туда-сюда, как бы меня обойти – хрен там! Не разминуться. Я привстала на носки перед этим здоровенным, глупым парнем. Положила ему ладонь на грудь. Сердце его билось взволнованно. Но я не собиралась качать права.
– Здравствуй, дорогой! Не бери в голову! Напоминаю: ты ничего мне не должен, и ничем не обязан! У тебя есть Наоми. Хоть и с закидонами, но классная девчонка. Я за тебя рада. Сейчас мы с тобой разойдемся, как в море корабли. Но, если хочешь поболтать о том, о сём, то охотно выслушаю.
Мы хорошо поговорили и дружески расстались. Полагаю – навсегда.
Как всякая добросовестная домоправительница, я прикидывала план дел на сегодня. То, да се, снабжение, уборка, всем раздать задания. Да еще – выгулять Вагу – с этим справятся Тонка и Пини. Первый адмирал формально сохранил свою должность, но теперь царствовал, не управляя. Ладно, пусть тихо доживает свой век. Ему же это и предлагали в самом начале. И не было бы крови, жертв и разрушений. Но, не хотел отдать безраздельную власть, которой обладал четверть века. Вот и получил.
Заглянула Дина. Мол, Наоми просит зайти. Надо, так надо. Встала и пошла. И застала картинное зрелище.
Большой стол завален бумагами, бесцеремонно конфискованными у Первого адмирала. Наоми читает из одну за другой. Раскладывает в несколько стопок. Некоторые сбрасывает на пол. Рукава ее универсального костюма сами собой укоротились, чтобы не мешать возне с документами. И на запястьях Наоми стали видны шрамы от наручников.
Когда я вошла, цвет и фасон одежды Наоми поменялся, подчиняясь ее мысленным указаниям. По-моему, так дешевые понты. Насколько я знала, Наоми никому не объяснила, откуда у нее эта «волшебная шкурка». Удивляйтесь и благоговейте. Я не удивлялась и не благоговела.
Наоми начала деловито-дружелюбно:
– Доброго дня, старшая. Пригласила вас, чтобы рассказать об изменениях в штате.
Сердце мое упало.
– Ты – меня выгоняешь. Так и скажи.
Наоми смутила моя прямота. Она попыталась оправдаться:
– Не самое лучшее время, чтобы оставаться Гнезде женщинам… ну, вы понимаете…
– Шлюхам Ваги, – уточнила я. – Понимаю. Вот уже неделю ты выпроваживаешь одну за другой. С выходным пособием в сто реалов. Щедро. Благодарю. Остались Тонка, да я. Выпинать вон любимицу Первого адмирала – неприлично. Подождешь, пока Вага помрет. А меня можно гнать в шею хоть сейчас. Ладно. Пойду собирать вещи.
– Вы получите больше, чем остальные… – Наоми попыталась выправить разговор в нужное русло.
Я молча развернулась, чтобы уйти.
– Слишком сложно остаться! – сказала мне вдогонку Наоми. – Вы, официально – регент при Тонке. И, что мне делать?
Я вернулась, и выложила всё, не стесняясь в выражениях. Наблюдая, как вытягивается ее милая, немного усталая мордашка.
– Ты – мастерица простых решений! Есть еще одно простое решение – удавить меня в темном углу, и закопать незаметно. Да только вспомни, чем твоя простота уже заканчивалась прежде. Идешь, такая вся красивая, от победы к победе. И вдруг обнаруживаешь себя на эшафоте, с петлей на шее.
Наоми встала. Я подумала, что сейчас она врежет мне в харю. Но она лишь попросила, почти жалобно:
– Просто уйдите, и всё. Никто не вспомнит, худого слова не скажет.
Она легонько пихнула меня, как бы в подверждение просьбы. Остальное произошло нечаянно. Я лишь осторожно парировала ее выпад. При этом острый ноготь на моем мизинце оцарапал Наоми правое запястье. Мы обе вскрикнули. Наоми от боли, я с досады.
Потом я искала в аптечке нужный тюбик, и замазывала набухающую кровью царапину бактерицидным растительным клеем. И, пока заканчивала целебную процедуру, чувствовала, как левая ладонь Наоми нежно гладит мои волосы.
– Вы, старшая, трудный для меня человек. Я плохо понимаю вас. Знаю лишь, что вы – не верите мне. Всё же, обещаю править справедливо.
– Поживем, увидим, – ответила я. – Кто прошел путь, не боясь ничего – тому и корону на голову. Бывай здорова. Ты – остаешься, я – выметаюсь.
Аккуратно притворив за собой дверь, увидела неподалеку доктора Гаяра. Он стоял в закутке для курения, у раскрытого окна. Завидев меня, сделал приглашающий знак.
– Доброго дня, док… – уныло поздоровалась я.
– Уволила? – вместо приветствия, спросил он.
– Пинками, образно говоря. А ведь я могла оказаться полезной. Вам теперь отвечать за нее… и за нас всех.
Гаяр нахмурился.
– Вы обеспокоены?
– Да. Она не устоит перед соблазном. Вместо идеалистки, мечтательницы… останется просто скотина. Тиран, который наслаждается, когда топчет других.
– Ужасное пророчество. Думаю, вы ошибаетесь.
– Деспотия наступит, и никто не заметит, даже сама Наоми. Опьяненная властью, долгие годы будет спать наяву. Пока не пробудит ее однажды хмурое утро судьбы.
Позади нас отворилась дверь, и Наоми позвала:
– Рон! Я вас жду…
Гаяр вздохнул.
– Надеюсь, еще увидимся, госпожа Стронг.
– Надежда остается всегда, Рональд.
Я быстро поцеловала его, и ушла. Наоми это, конечно, видела и, думаю, неприятно удивилась. Но, промолчала в тряпочку. Впрочем, чихать мне было на ее чувства.
Не успела я собрать дорожную сумку, как примчался Абро.
– Вам велели передать!
Ага. Револьвер Ваги и заряженный запасной барабан к нему. А еще – увесистый столбик из десяти золотых монеток, упакованных в фольгу. Стандартная мзда в пятьсот реалов. Уж не те ли самые гроши, что уплачены Гаяру за присутствие при казни? Совестливый док отдал их Наоми, а она мне, в качестве отступных. У Наоми та же привычка, что у меня – избавляться от вещей, вызывающих неприятные воспоминания. Лично мне эти конкретные деньги и оружие никаких моральных терзаний не причиняли. Беру. Впрочем…
– Абро! Возьмите деньги, вам пригодятся.
Видя, что он жутко засмущался, уточнила:
– Отдайте мне ваши акварели, какие успели здесь нарисовать. Я их покупаю!
Это сработало. Через пять минут он приволок целую пачку. Среди рисунков я обнаружила свой портрет. Спросила прямо:
– Я вам нравлюсь?
– Конечно! И… говорят… вы – колдунья! Видите грядущее…
– Немножко. Вроде сказочной Кассандры – все думают, что я вру. Подпишите мне портретик. Когда станете знаменитым, продам его и разбогатею.
Вручила ему грифель с синими чернилами, которые использую для дневника. Парень просиял, и лихо выписал на краешке рисунка свой автограф. Ну, разумеется. Я так и знала.
Распростившись с Абро, я закончила сборы, взяла сумку на плечо. И заметила, ненароком, пятнышко засохшей крови у себя на запястье. Но, не моя то была кровь. Наоми.
* * *
Три дня я прожила в той же гостинице, в которой останавливалась по возвращении из Тира в Вагнок. Если помните, они мне тогда должны остались. А 16 сентября, послала доку Гаяру короткое прощальное письмо. И отправилась в порт, оседлав первого встречного стикса. С победой Арни и Наоми, дружелюбные звери массово возвращались в Вагнок. В городе постепенно налаживалась мирная жизнь. Но у меня не было желания оставаться в столице Острова. В порту, как раз стоял, готовясь к отплытию, грузопассажирский транспорт до Ганы. На него я и села.
На второй день плавания услышала от юнги жалобу на пассажирку из шестой каюты. Не жрет, мол, ничего, только выпивку просит. Когда не пьет, то лежит пластом на койке. Он приоткрыл дверь, прошептал:
– Полюбуйтесь…
Я заглянула в каюту. Забрала у паренька поднос с едой.
– Иди, малый, отдохни. Сама попробую ее накормить.
Странная пассажирка не спала, а скорее, находилась в состоянии самогипноза. Какое-то время ей удавалось игнорировать присутствие постороннего. Наконец, она глубоко вздохнула, и зло уставилась на меня. Ее зрачки расширились.
– Как дела, Бренда Алисия? – поинтересовалась я. – На странствия потянуло?
Полчаса я выслушивала ее излияния. Ничего особенного. В финале славной биографии на нее, как и ожидалось, повесили всех собак. Включая обвинение в убийстве старшей дочери Ваги – Левкиппы, и ее служанки-двойника – Денизы. Пини – родная дочь, которую, как помните, Бренда выдавала за племянницу, даже собиралась свою как бы тетю расстрелять. А та мерзавка, не к ночи будь упомянута, вдруг явила милость…
– Не вопи так громко, – предупредила я. – Меня тоже, та, чье имя мы не называем, ласково вышибла вон. Могу еще чего рассказать… когда пожрёшь. Приступай.
Сперва Бренда ела через силу, но потом крепкий организм решил за нее. Когда она подобрала последние крохи с тарелки, я спросила:
– Но, Джено-то, надеюсь, сдох?
– Нет. Подвинулся умишком. Лыка не вяжет. Никого не узнает. Совсем сбрендил.
Я призадумалась. Интересный поворот получается. Наоми подвергли пыткам, надругательству – от этого, кто хочешь, лишится рассудка. Вместо нее сошел с ума Джено. Второй палач – Бренда, тоже нельзя сказать, что в норме.
– Ладно, попробуем… – решила я. – Если ты не окончательно пропила свои способности, то поймешь.
|