| |
Венедикт Ли. Цветок на заре. Часть I. Кассандра
4. ВТОРОЕ ИМЯ
– Доброе утро, госпожа Зонг! – сказала Бренда таким тоном, каким говорят «чтоб ты сдох».
– Стронг, – поправила я, даже не привстав с постели. – И тебе доброе утро, госпожа Картиг.
Вот ведь зараза! Сестра главаря Острова по-прежнему пыталась поймать меня на мелочах, Если я наспех выдумала вчера, как меня зовут, то наутро вряд ли помню, что именно наврала. В том-то и сложность лжи, что приходится помнить все ее хитросплетения. Поэтому я всегда стараюсь говорить правду. А так же, держаться с людьми на равных. Интересно, как на это отреагирует Бренда?
Она кисло улыбнулась.
– Ошиблась, прости. Замечу, кстати, что тебе не пристало мне «тыкать».
– Тебе тоже, – опять схамила я, повернув голову так, чтобы в упор глядеть на Бренду.
Она первая отвела взгляд. Пробормотала:
– Еще раз… извиняюсь. Нервничаю со вчерашнего дня.
Я кивнула.
– Понимаю. Мне тоже очень не по себе.
– Знаю, – тон Бренды заметно смягчился. – Вы долго плакали вчера ночью. Ничего, со временем всё образуется… Сейчас Пини принесет завтрак.
И, к моему облегчению, эта вредная женщина вышла вон. Впрочем, всё относительно. Наверное, Бренде вредной женщиной кажусь я.
Пини вкатила в комнату столик на колесиках, с сервированным на нем завтраком. От вкусных запахов у меня закружилась голова, и потекли слюнки. В этом доме жируют знатно. Сладко пьют и жрут в три горла.
Я уселась на кровати. Подняла крышку с тарелки. Куриный бульон. На отдельном блюде и сама курочка. Рядом ломти домашнего хлеба, вазочка с джемом. Стакан чая в серебряном подстаканнике. Маленькая сахарница с мелкими, неправильной формы, желтоватыми кусочками сахара. Опять же, серебряные, ложка, вилка и нож. Ох, красота. В хорошую пьесу я попала! Игра «почувствуй себя королевой».
Пока я уминала завтрак, Пини примостилась поодаль в кресле, и с легкой усмешкой наблюдала за мной. Пусть любуется. Я испытывала душевный подъем. Бок еще ныл, но хороший аппетит – признак скорого выздоровления. Крепкий ночной сон, после случившейся истерики, освежил меня. И примирил с невероятной ситуацией, в которой я очутилась. Буду вести себя осторожно, и наблюдать.
Во мне крепло убеждение, что мое приключение скоро закончится. Экселенса, очевидно, не пострадала. Вместо нее досталось мне, да еще как! Но я жива, почти здорова, и это – главное. Какой бы негодяйкой не была Экселенса, но ко мне она испытывает привязанность. Она строго спросит с тех, кто забросил меня сюда, в это странное время. Впрочем, я сама виновата. Не хер было бросаться под выстрел.
Те, кто охраняли Экселенсу, всё рассчитали правильно. Вжик, и миниатюрный снаряд, направленный в госпожу Координатора, исчезает в бездне времен. И тут некая дура кидается под еще действующий транспортный луч. Или как там оно называется. Такой нечаянный облом.
Всё равно, Экселенса меня в беде не бросит. Засадит ученых за расчеты. Они определят место и время… и выудят рыбку обратно. Мне остается желать им успеха, и ждать.
– Вам сегодня намного лучше, – сказала вдруг Пини.
– Как вы догадались? – спросила я.
– Вы улыбаетесь.
Что да, то да. Расслабилась, не уследила за лицом. И я ответила:
– Готовлюсь к допросу. Ваша уважаемая (как бы не так) тетя меня в покое не оставит. Придумываю остроумные реплики.
Пини помрачнела.
– С ней лучше не шутить.
– И вам доставалось?
Она смутилась.
– Бывало… Что до вас, то тетя больше не хочет с вами разговаривать…
– И поручила это вам.
Краска залила не только лицо, но и шею Пини. Да, эта девушка совершенно не умеет врать. Я подбодрила ее:
– На что смогу – отвечу.
Пини набралась смелости и выпалила:
– Что связывает вас с Тойво Тоном? Вы слишком хорошо разбираетесь в его делах.
Чёрт возьми! Отвечать надо быстро, а я не знала, как. В оссовских методичках, так же, как и в школьных учебниках, история Острова излагалась просто. Великая и добрая страна – Эгваль, жила, трудилась, строила светлое будущее. Но, испокон веков засевшие на Острове враги, террористы, и прочие выродки – злоумышляли. Вредили и гадили. А наш великий народ давал им достойный отпор. Вот так, и никаких подробностей. Кто такой, в бога мать, этот Тойво Тон?!
Текли мгновения, а я не могла выйти из ступора. К счастью, это сыграло мне на руку. Пини, внимательно наблюдавшая за мной, сочувственно покачала головой.
– Я вам верю. Вы, точно, ничего не помните! Отец говорит, что я хоть и простушка внешне, но меня с раннего детства невозможно обмануть. Такой вредный, недоверчивый ребенок…
Мне оставалось только сокрушенно развести руками. И в поведении моем не было ни грана фальши. Я взаправду была сокрушена и растеряна. Как мне ориентироваться в этой новой жизни? Впервые я почувствовала себя безграмотной дурой. Пини, меж тем, продолжила:
– Время – лечит. Память вернется, верьте! Жить в Гане и ничего не знать о Тойво Тоне вы не могли. Знание по-прежнему сидит в вашей голове. Просто ключик к нему временно утерян. Но, ведь вспомнили же вы о подводных минах… этих, как их…
– Торпедах, – подсказала я.
– Да! Отец говорит, что такой аппарат кажется невозможным. Как под водой он держит курс? Малейшее волнение на море, и он потеряет направление на цель.
– Волчок, – объяснила я. – Тяжелый волчок, закрепленный на поворотных рамках. Если его раскрутить, то он сохранит направление оси. Я не понимаю, как это использовать в управлении рулями. Наверное, очень сложный механизм.
Пини всплеснула руками, сорвалась с места, и выбежала вон. Наверное, поспешила с докладом к своему папаше. Или к его грозной сестрице.
Я допила остывший чай. Интересно, я войду в историю, как изобретательница гироскопа? Нет, не так. Вошла ли? Любое мое вмешательство здесь уже случилось там, в моем времени. Жаль, что летопись технических достижений не входила в круг моих любимых предметов! Психология – да. Делопроизводство. Методы ведения допроса. Обращение с оружием. Идейная подготовка. Какой же я ограниченный человек!
И знание мое о торпедах – случайное. Побывала, однажды, замужем за военным моряком. Красавец, а дуб-дубом. Только о своей профессии и мог говорить. Я выдержала полтора года, и сбежала. Вру, конечно. Это он от меня ушел. Зато Рикки, сынок-умница, остался. Хорошая замена. Тут я вспомнила, что нас с ним теперь разделяет семьдесят лет. Скорее всего, я его больше никогда не увижу… Моя недавняя эйфория быстро сменилась унынием.
Вернулась Пини. Взволнованная, она часто облизывала пересыхающие губы. Плюхнулась в кресло. К моему изумлению, тяжелое кресло вместе с Пини плавно развернулось на месте, спинкой ко мне. И заскользило, поехало по гладкому паркету. Доехав до столика с остатками трапезы, Пини легким движением ноги развернула кресло лицом ко мне.
Усмехнулась легонько моему удивлению. Достала из переднего кармана платья что-то плоское, круглое, блестящее. Нажатием пальцев развернула эту штучку в маленький серебряный стакан.
Вылила в него из чайника остатки воды. Поднесла к губам. Перевела дух, будто набираясь смелости.
– Госпожа Стронг! Скоро придет один наш мудрец. Вы сможете повторить ему всё, что рассказали мне?
Я поняла, что за меня готовы взяться всерьез, и невинным тоном переспросила:
– О неуправляемой торпеде? Никакой тайны нет. Представьте изогнутую подзорную трубу: линза, зеркало, окуляр. Она поднята над водой.
Брови Пини недоуменно поползли вверх.
– Кто же будет в нее смотреть? – она отхлебнула водички.
– Человек внутри торпеды. Смертник, ведущий ее на цель.
Пини шумно поперхнулась, закашлялась. Когда она немного пришла в себя, то выдавила:
– Кто ж на это согласится?!
– Есть способы превратить человека в бездушное существо. Безропотно выполняющее приказы. Скажут: «Умри», – и он умрет.
– Вы – точно не соратница Тойво? Рассуждаете о немыслимом так же спокойно, как он! – вскричала Пини.
– Не знакома с ним, – ответила я уклончиво. И, при том, говорила чистую правду: Тойво Тон, судя по всему, умер за много лет до моего рождения. – А вот вы, Пини, явно встречались с ним лично.
Голос Пини дрожал.
– Мне было десять лет. Любопытная девочка, я тайно подсматривала переговоры отца с незнакомцем, явившимся невесть откуда. Когда вдруг он встал из-за стола и пошел к двери. Я еле успела отпрянуть в сторону, и принять скучающий вид.
Лет тридцати, маленького роста, тщедушный, со шрамом поперек носа, и аккуратными каштановыми усиками. Он двигался абсолютно бесшумно. Повернулся, ответил: «Показалось», – на не расслышанный мной вопрос отца. И вернулся в кабинет, захлопнув дверь перед моим носом.
Позже, когда беседа прервалась на время, он вышел с беспечным видом в сад. Будто хотел проветриться, И там снова неожиданно наткнулся на меня. Мы стояли лицом к лицу, он был лишь чуточку выше меня, десятилетней соплячки! Ласково погладил меня по голове. «Хорошая девочка. Не подслушивай под дверями. Зачем тебе, милая, неловкие ситуации?» Повернулся и ушел. Больше я его никогда не видела.
– Интересно… – процедила я. – Такой любезный человек.
Пини ответила не сразу.
– Да. И голос у него приятный, низкий баритон. Только худенькая, жизнерадостная пацанка от этих речей чуть не описалась со страху. Непонятно, что в Тойво такого, но смотришь на него, как кролик на удава.
– Загадка, – согласилась я, укладываясь обратно в постель. – Сразу не скажешь, что за этим прохиндеем стоит серьезная сила. Больше похоже на тщательно продуманный блеф…
Слово за слово, и я разговорила Пини. Через полчаса я знала о Тойво Тоне столько же, сколько жители Острова и Западного края Мира. Тир – столица непризнанной территории – деревянно-полотняный городишко. Населенный разномастными оборванцами. Поголовно вооруженными. Владеющими рыбацкими и моряцкими навыками. А так же привычкой красть всё, что плохо лежит. Отнимать деньги, одежду и прочее добро у тех, кто не может за себя постоять. И убивать тех, кто выразит справедливое возмущение их разбойным поведением. Тойво Тон – их вождь.
Самые бедные и плохо оснащенные пираты. Можно сказать: отрыжка пиратского братства. Символ заката этого не слишком благородного ремесла. Тридцать лет назад так начинал Вага Картиг. Из мелкого морского разбойничка он вырос в главаря могучего братства Вольных моряков, и адмирала многочисленого военного флота. Закрыв тем самым путь наверх для остальных желающих. Или присоединяетесь к братству, или вам кирдык.
Тойво Тон не захотел жить и бороться в едином строю флибустьеров и контрабандистов. «Вы – паразиты на теле человечества», – заявил он. – «Ничем не лучше ростовщиков Норденка, жуликов Меты, и торгашей Ганы. Я очищу от вас Мир».
Бойко перечислив (в порядке с севера на юг) главные столицы Западного края, он не забыл упомянуть новоявленный Тир. Как противовес царству богачей. «Мы – бедны, но честны и сильны духом! Мы станем главным городом планеты! Символом чистоты, непорочности и светлых надежд. Мы очистим Мир от скверны! Мы были никем – забытые, униженные, оскорбленные. Мы восстановим справедливость! Вернем то, что у нас отняли!»
Простая, но действенная философия. Я слушала Пини, попутно размышляя над тем, что у этого афериста в голове больше ума и коварства, чем у Ваги и его сестры вместе взятых. Наконец, Пини умолкла, утомленная долгим рассказом.
Я тоже молчала, и Пини не выдержала. Спросила, с некоторой обидой:
– Уловили для себя что-нибудь знакомое, полезное? Интересное?
– Да. Мозаика складывается. Не разберу, что из этого – мои воспоминания, а что – новое. Всё кажется новым. Но, выводы я сделала.
– Какие?.. – голос Пини упал до шепота.
– У Тойво характерные черты психопата. Бесстрашие, крайний эгоизм, высокий ум, умение руководить. Жалость и сочувствие ему чужды. И если он не свернет себе шею в начале пути, то добьется многого. Его успех – погибель для многих из нас.
Скрипнула, открываясь дверь, и среднего роста мужик, румяный, толстый, рыжебородый, вошел по-хозяйски, без приглашения. От него пахло мятой. Он ухмыльнулся, и бодро сказал:
– Тук-тук! Есть, кто живой?
– Можете курить, – ответила я, – Мне это не мешает. Сама когда-то баловалась.
Боло смешливо всплеснул руками.
– Разоблачен за три секунды! Какая жестокая проницательность!
– Вы жуете мятные таблетки, чтобы отбить запах табака. И у вас портсигар в кармане.
– Увы мне, увы… – он одернул полы сюртука. – Я бессилен в борьбе с пороком. А если брошу курить, то растолстею еще больше.
– Уже.
– Ээ-э-э… простите?
– Уже толстеете. Сюртук ваш скроен по фигуре, и совсем новый. Но на животе пуговицу застегнуть не можете. Значит, набрали вес недавно.
– Всё так, – сухо отозвался он. Веселость его, как рукой сняло. – Давайте перейдем к делу.
Он что-то нажал в изголовье моей кровати, и развернул приставной столик. Расстелил на наконной поверхности отлично нарисованную карту Большой бухты. Да, не напечатанную, а именно нарисованную! Но, масштаб, насколько я могла судить, был соблюден верно.
– Будьте добры, госпожа Стронг, указать место, где в бухте находится корабль-убийца. С которого запускают, как вы изволите выражаться, «торпеды». Думаю, вам нетрудно это сделать. Ведь вы, несомненно, сообщница Тойво Тона!
Я лежала, не меняя позы, лишь повернув голову, чтобы видеть карту. Боло свирепо сверлил меня взглядом.
Пини поспешила уступить место в кресле этому рыжему наглецу. И теперь переминалась рядом, временами бросая на меня отчаянный взгляд. Видно, не могла примириться с мыслью, что понравившаяся ей особа, на самом деле – вражеская шпионка.
– На диво логичная мысль, – согласилась я. – Если кто-то умнее и образованнее вас, то он обязательно коварный злодей. Блестящий вывод! Образец дедукции и математической логики!
– Вы слишком много знаете! – рявкнул Боло. – Отсюда и вывод. Элементарно!
– А вы на большее не способны. Только на элементарные рассудочные действия.
С удовольствием я увидела, что моя стрела попала в цель. Он считал себя умным человеком, и сильно переживал, что не все верят в это. Пока он гневно сопел, я спросила:
– Взрывов было три, так?
– Откуда вы… – начал он, запнулся и буркнул: – Да, угадали.
– Тройной раскат, что-то вроде: бу-у-у, бу-у-у, бум! На деле взрывы произошли практически одновременно. Из-за разницы в расстояниях звук от дальних пришел чуть позже.
– И что же? – рыжий мошенник не желал сдаваться.
– Отметьте координаты на карте.
– Да вот же они. Что с того?
– А то, что через три точки можно провести лишь одну окружность. Найдите ее центр – там и находился корабль-убийца.
И я великодушно добавила:
– Для построения хватит циркуля и линейки. Ответственно говорю.
Боло схватил карту. Резво, несмотря на свою полноту, вскочил с кресла. Пыхтя и бормоча что-то себе под нос, чуть ли не бегом убрался восвояси.
– Охренеть! – выпалила Пини и вновь плюхнулась в кресло с такой силой, что оно отъехало в сторону.
– Там – колесики? – поинтересовалась я.
– Шарики, – ответила Пини, и тихо засмеялась. – Вы – великолепны, госпожа Стронг.
Я не разделяла ее восторга. Очень скоро рыжий наглец поймет, что я вешала ему лапшу на уши. Молола языком, не переставая, лишь бы он не задал неудобных вопросов. Хватит с меня Бренды. Вот уж кто не верит мне ни на грош. Добавить к ней Боло, и мне капец.
От волнения, да что там, от страха у меня вновь разыгрался аппетит. Я уже хотела попросить Пини принести что-нибудь перекусить, как она встрепенулась.
– Черт! И почему мне так жрать хочется?
Я кивнула.
– И выпить не мешает. Пини, знаешь, что такое «симпозиум»?
– Нет. Никогда не слышала.
– Это обсуждение важных вопросов, с выпивкой и женщинами.
Пини прыснула.
– Женщины на месте, а вино сейчас будет. Вы иногда так странно говорите, госпожа Стронг…
Она упорхнула, чтобы вскоре вернуться с кувшином вина и тарелкой пирожков.
– Вы уж простите, еда у нас незатейливая…
– Пини! Я никогда не ела и не пила ничего вкуснее! – сказала я совершенно искренне. Мы с Пини чокнулись.
– Будем здоровы!
– И веселы!
– И счастливы!..
Стаканы звенели, соприкасаясь, и раз, и другой, и еще много раз. Вино пилось, пирожки поедались, настроение поднималось, взоры затуманивались…
…Когда с шумом распахнулась дверь и на пороге дружною толпою предстали Вага, Бренда и Боло, мы с Пини были в таком градусе, что даже не испугались. Хотя рослый Вага выглядел внушительно, и смотрел как-то странно.
После долгих мгновений тишины вперед выступил рыжий мерзавец. Подошел к моему ложу и встал по стойке «смирно».
– Уважаемая госпожа Стронг! Я, Уильям Канопос – казначей Острова, от имени Первого адмирала, вручаю вам награду за сведения необычайной важности!
Он вложил в мою ладонь что-то маленькое, но тяжелое. Я поднесла подарок к глазам. Столбик золотых монет, завернутый в фольгу. На ней нацарапана цифра 500. Наверное, это – щедро, для нынешних давних времен? Я попыталась сделать заинтересованное лицо.
Вага с улыбкой сказал:
– Корабль-убийца взят на абордаж. К счастью, погода солнечная, и приказ флот получил немедленно.
Бренда нехотя добавила:
– Четвертую… торпеду… нашли не взорвавшейся. Напоролась на прибрежные рифы. Вы оказались правы – ее вел человек. Он погиб. Захлебнулся. Первоначально курс держал по компасу-волчку, но опоздал поднять эту… как ее… трубу…
– Перископ, – подсказал Вага. – Для точного нацеливания. Такой фанатизм. Я удивлен.
Мне было неловко рассиживать на постели, когда уважаемые люди стоят. В голове шумело. Собрав волю в кулак, я встала, стараясь не пошатнуться. Пробормотала:
– Рада… служить… господа…
И рухнула обратно на кровать так, что аж пружины зазвенели.
Когда я очнулась, время было за полдень, судя по солнечным бликам на полу.
– Крепко же вы спали, – усмехнулась Бренда. Она сидела в кресле рядом с моим скорбным ложем (шучу). – Вам понравилось вино?
– Очень.
– У брата хорошая коллекция. Я, иной раз, тоже не прочь насладиться… Но, признайтесь, вам просто повезло с этим чертовым торпедо-метателем.
Я приподнялась на локте, и скривилась от боли. Бренда поспешила на помощь, и помогла мне усесться на кровати.
И мы уставились друг на друга. Только тут до меня дошло, что кроме нас двоих, в комнате никого нет. Вага с дочерью и гордец-казначей давно ушли. Похоже, я теперь под прямой опекой Бренды. Снова бодаться с ней мне не хотелось, и я кротко согласилась:
– Конечно, повезло. Наобум предположила, что торпеды выпущены одновременно. Лишь в этом случае они прошли одинаковый путь, что дает начальную точку.
– Ага. Боло всё твердил: шпионка, шпионка! Откуда такие технические познания? А я поняла, что вы блефуете. Любите казаться больше, чем вы есть.
– Люблю, – я опять не стала спорить. А Бренда со смехом продолжила:
– Игрушки детские на таком же принципе делают. Тоже мне, знания.
– То, что было игрушкой, становится оружием. Мы, люди – дьявольски изобретательные существа, – поддакнула я.
На крутом лбу Бренды появилась задумчивая морщинка.
– Мне кажется, что вы скрываете что-то важное… Вы – член тайного общества? Что за оберег у вас на шее? Дайте посмотреть.
И она, вдруг, назвала меня не по фамилии, а по имени, тому самому второму имени. Я уже точно не помнила, говорила ли его ей, или Пини. Во всяком случае, услышав его от Бренды, я постаралась скрыть замешательство. Сделала вид, что хочу снять ментоблокатор, и ляпнула первое, что пришло в голову:
– Мне тоже кажется, что я что-то скрываю. От самой себя. Так что, возьмите эту безделушку. Тогда мы с вами поменяемся судьбой.
К счастью, это сработало. Невежественное время, будь благословенно! Бренда отдернула руку, через силу улыбнулась.
– Нет уж, спасибо. Пусть ваши беды остануться с вами, а мои со мной.
Она встала, и уходя, обернулась.
– Черный и темный – это разные цвета?
Сбитая с толку, я промямлила:
– Ээ-э… ну, да… Черный – он черный и есть. А темный – это любой, хоть зеленый… хоть какой.
Бренда коротко хохотнула и ушла, оставив меня в недоумении.
Кто хочет казаться больше, чем есть – так это она. А может, она в самом деле, более сложная натура, нежели ее братец. Я представила, как она сидела рядом со мной, спящей. И смотрела на меня…
Мне почему-то стало холодно.
|
|