| |
Венедикт Ли Nовое Vремя. Часть 3. Светлый путь
18. «ПЕРЕД ГЛАЗАМИ ТВОИМИ…»
Над Андреем склонился человек в белой одежде. Он что-то говорил, но Андрей не разбирал ни слова. Это – речь? Грубые, рычащие звуки вперемежку с шипением. Иногда они вдруг сменяются нежными нотами. И обратно. В такие моменты казалось, что незнакомец собирается на него напасть. До Андрея, наконец, дошло.
Артикуляция! Непривычно четкое произношение создает ложное впечатление агрессии. При том, что язык этот ему совершенно не знаком. Это не диалект англика, и не новтеранский тонго.
Парень в белом перестал рычать и призадумался. Потом выдал, с ужасным акцентом:
– Как. Вы. Быть?
Снова примолк. Покачал головой. Повторил попытку:
– Делать. Вы. Говорить. Англиш?
Андрей приподнялся на постели. Ощутил легкую слабость, и ничего кроме. В голове не гудит. Мысли ясные. Очень хорошо. Пора оценить ситуацию и подумать о будущем. Старательно выговаривая слова, Андрей медленно произнес:
– Вы излишне употребляете глаголы «быть» и «делать». Я – в порядке. Да, я говорю на англике.
Парень просветлел лицом. Улыбнулся. Достал из широкого кармана предмет, очень похожий на фон. Если бы он не был (образно выражаясь) размером с лопату.
Поразительно. Маленький аппарат видео! Внутреннее устройство помещается в плоском корпусе. Который одновременно служит экраном. Отличная идея, жаль, что в Мире до нее не додумались.
Парень странно глянул на Андрея. Кажется, удивлялся тому, что Андрея удивляет карманное видео.
– Это. Быть. Мой. Новый. Планшет.
Андрей кивнул, изображая одобрение. Спросил, повторяя его манеру разделять слова:
– Кто. Вы?
– Доктор. Тимерчи. Быть. Мой. Имя.
Он что-то набрал на клавиатуре планшета. Собственно, клавиатуры, как таковой, не было. Просто картинка с буквами, которых касались тонкие пальцы доктора Тимерчи. На экране появилось схематичное изображение человеческой фигуры. Планшет произнес приятным ровным голосом:
– Человек.
Так Тимерчи и Андрей вдвоем прошлись по перчню из двухсот слов, сверяя произношение. Тренировка помогла. Их разговор стал более содержательным.
– …Нашли на улице. Вы лежали как молодой былинный богатырь, раненый в бою. Потребовалась операция, чтобы удалить внутричерепную гематому. Быстро идете на поправку.
– Спасибо…, доктор. Что это за словарик? На… планшете?
– Список Сводеша. Загрузил из Интернета. Лексическое ядро любого языка.
– Ах, да… Речь первобытного племени, – усмехнулся Андрей. – Какие слова ни возьми – выйдет охотничья история. Например: человек, идти, видеть, змея, убивать, кушать, блевать…
Пока Андрей молол языком, голова его лихорадочно работала. «Интернет» – так здесь называют Сеть. Белая одежда и красный крест – означают врача. Вместо светло-зеленой с цветком орхи. Неприятный оборот – из одной фантасмагории попасть в другую…
Подождав, пока доктор Тимерчи посмеется над его шуткой, Андрей сказал:
– Не помню… Что было? Нападение? Авария? Понимаю, что я в больнице. Не понимаю, где и когда.
Тимерчи пояснил:
– Травматическая амнезия. Не переживайте, память вернется. Вы – в Рутении. Сегодня – десятое октября две тысячи сто двадцать второго.
Со сдержанной улыбкой он извлек из кармана денежную купюру, развернул и показал Андрею:
– Вдруг это поможет? Смотрите внимательно. Двадцать таких бумажек нашлось в ваших карманах. Что это?
Андрей выругался про себя. Черт бы побрал хитреца доктора! Да и сам он хорош! Забыл, как обобрал в Бете квартиру сумасшедшего старика. Вслух спокойно ответил:
– То, что вам кажется. Там, откуда я прибыл – это деньги. А я, разумеется – шпион. Заявился к вам с собственной валютой. Для маскировки сам себе пробил голову…
Тимерчи принужденно рассмеялся.
– Я не так глуп, как наша сыскная полиция. О странном содержании ваших карманов знаю только я. Знаю так же, что камеры наблюдения, там где вас нашли, выведены из строя. Даю слово: всё, что вы скажете, не выйдет из этой комнаты.
Андрей пожал плечами.
– Подробный рассказ даст повод поместить меня в психушку. Буду краток. Я – путешественник. Испытывал способ мгновенного перемещения в пространстве. Опыт ставился в пределах одной страны и должен был занять несколько минут.
– Я слышал о подобной теории! Неужели дошло до практических попыток? – воскликнул Тимерчи.
– Что-то вроде. Результат не очень… Я серьезно травмирован, и понятия не имею, что произошло.
Тут Тимерчи совсем разволновался.
– Гиперпереход! Замечательно! Открыло бы нам невиданные перспективы! Заодно, похоронит бесчеловечный проект «Аванта»! Да и фанатикам-евгенистам заткнет рот! Вы, наверное, из какой-то заурядной страны, раз я о ней не слышал? Мое правительство заинтересуется сотрудничеством с вами…
Андрей напрягся. Тяжело, когда плохо понимаешь, о чем речь. Храня беспечный вид, небрежно бросил:
– С фанатиками трудно…
Из дальнейших речей доктора Тимерчи, он уяснил, что всюду дела идут очень плохо.
Ресурсы планеты исчерпаны. Человечество разделилось на миллиард сытых и восемь миллиардов голодных. Тенденция к вымиранию уже определилась. Рецептов спасения нет, бежать некуда. Хотя, есть две враждующие группировки. Большая – выступает за строительство гигантских кораблей-ковчегов, которые перенесут избранных к планетам у других звезд. Технически – нереализуемо. Пустая трата сил и средств. Меньшая группировка пропагандирует целенаправленное изменение генома человека. Новое племя «сверхлюдей» найдет способ выжить. Для себя. Остальные – пусть вымрут.
– Жестокая логика… – сочувственно поддакнул Андрей.
Его расчет оправдался. Доктора Тимерчи, что называется, понесло. С гневом и слезами он поведал, что Великая Рутения со всех сторон окружена врагами. Их злобная пропаганда развращает рутенийцев. Дошло до того, что отдельные вырожденцы начали заключать браки с врагами! Например, циничные уроды, образовавшие секту «новых людей» – это потомки рутенийцев и колонистов из Ниппона. Да и другие там намешались. Какое кощунство: дети рутенских женщин, носящие иностранные имена и фамилии…
– Забыли заветы предков! Отказались от нашей религии – святого хрислама! Вместо него…
У Тимерчи перехватило дыхание и он умолк. За широким окном больничной палаты с высоты в два десятка этажей открывался впечатляющий вид на огромный город в лучах заката. Тимерчи встал, подошел к окну. Сказал надрывно:
– Наступит время, когда мы победим! Наша прекрасная Рутения будет столицей Земли!..
Андрей с изумлением глядел на пейзаж за окном. Вот тебе и раз… Новая сказка балдёжнее прежней. Рутения – не планетарное государство, а один единственный город. Промышленный центр, торгующий оружием и ядерными реакторами. Всё, что осталось от страны, жители которой разбежались кто куда. Или смешались с поселенцами, хлынувшими извне на пустеющие территории.
– Вернитесь в постель, – сказал Тимерчи. – Если падать начнете, я вас не удержу.
– Да. Сейчас вернусь. Красивая местность, красивый город. Солнце скрылось, облака горят последним закатным огнем.
– Вы либо поэт, либо вчера родились.
– Там, откуда я – закаты долгие.
– Почему?
Андрей хотел прямо сказать: «потому что сутки длиннее», чтобы проверить реакцию доктора Тимерчи. Вдруг ему можно довериться? Но поступать так счел неразумным. А придумать нейтральный ответ не успел.
В гуще городских кварталов вспыхнул огонь. Сквозь толстые оконные стекла донесся шипящий звук. Он возник и не затихал. Длился и длился. Огонь продолжал пылать, поднимаясь ввысь.
Андрей тихо выругался. Физиономия доктора Тимерчи лучилась восторгом. Он молитвенно воздел руки.
– Свершилось! Друг мой, простите, что вам придется умереть после того, как я вернул вас к жизни… Мой долг врача вступает в противоречие с логикой борьбы.
В сумерках стартующая ракета походила на огненный цветок на быстро растущей черной дымной ножке. За ним вырос еще один такой же. Потом еще и еще.
– Только сумасшедший болван размещает ракетную базу в черте города, – сказал Андрей. – Вас всех сотрут в порошок.
– Не исключено. Если мы опоздали. На всех континентах у нас друзья. Их немного, но они верны и отважны. Повсюду наносятся удары возмездия по нашим врагам. Умереть за правое дело – высшая честь.
– Я – прагматик. Если нельзя выиграть – следует отступить.
– Вы такой… надменный и хладнокровный. Из вас вышел бы хороший командир…
Андрей промолчал. Что толку дискутировать с чёртовым идиотом! Страха он не испытывал – слишком быстро всё произошло. Угораздило, так угораздило… Живая Рутения – смертоноснее мертвой. Огненные цветы заполонили вечернее небо.
– Сколько носителей? – спросил Андрей.
– Тысяча! Шестнадцать боеголовок на каждом! Неотразимый ответный удар!
– Ответный? Я не заметил, чтобы на вас кто-то напал.
– Враги – коварны и обязательно напали бы! Мы их опередили!
– Все ваши соплеменники так же радуются?
– Кроме горстки шпионов и передателей.
– Да уж. Вы – такие ребята, что губите планету при любом раскладе…
– Как это? – удивился Тимерчи, – Что за расклад? Объясните!
Андрею не пришлось ничего пояснять, потому что в потревоженных небесах произошли драматические изменения. Один за другим огненные цветы начали гаснуть, оставляя после себя тающие дымные облака. Доктор Тимерчи глухо вскрикнул, закрыв лицо руками. Андрей продолжал смотреть, и в душе его ожила надежда. Кто-то сбивал рутенские ракеты на взлете! Через минуту последний зловещий цветок погас.
– Лихо вас уделали, – процедил Андрей.
Доктор Тимерчи отчаянно рыдал, бормоча отрывочные бессмысленные слова. Родина… Партия… Президент…
Андрей похлопал его по плечу.
– Успокойтесь! Ничего страшного не случилось. Президента вашего, конечно, повесят, да и чёрт с ним. Занимайтесь своим делом. У вас призвание и долг врача.
– Вы… В самом деле… Командир… – пробормотал Тимерчи. И внезапно взвизгнул: – Что это?!
Рукоятка на пластиковой оконной раме сама собой повернулась. С легким скрипом окно начало отворяться в пустоту ночи. Внизу, на глубине двадцати этажей слышались крики и вой полицейских сирен.
Кто-то огромный, покрытый металлической чешуей, повис за окном, как на невидимом канате. Семь суставчатых, блестящих сталью лап чудовища медленно сворачивались. В то время, как восьмая протянулась к Андрею. Доктор Тимерчи закричал от ужаса и упал на колени. Андрей обернулся к нему.
– Не паникуйте. Это – мой друг. Не в силах вылечить, оставил меня, в надежде, что местные окажут помощь. Так и вышло. Теперь он вернулся за мной. Сперва спасши всех вас, придурков! Даже не знаю, стоило ли? Ведь это вы – фанатики! Узколобые, с кошмарным комплексом неполноценности. И ничего не смыслящие в генетике! «Новые люди» – результат смешанных браков и генной инженерии, будут крепче и здоровее родителей! Умнее и талантливее! От их ума выйдет много горя, но это ничего. Добра без зла не бывает – я это понял, наконец-то. Ведь сам – тому доказательство. Вы назвали меня молодым богатырем. А знаете, сколько лет мне на самом деле? Сто! Маленький юбилей!
– …
– Прощайте, доктор Тимерчи! Я попробую вернуться туда, откуда пришел. Пожелайте мне удачи, потому что не хочу увидеть вас снова.
* * *
От имени Высокой Новтеры, декрет #1
Сокращение вооружений сделало доходным бюджет SOL5-2. Это позволяет списать накопившиеся на сегодня долги частных лиц и малых предприятий. Пусть местный 1395 год начнется в экономике с чистого листа.
Наоми Вартан,
Наместник Новтеры на SOL5-2
Предновогодняя программа видео отлично слышалась в душевой кабинке. Лора и Нойс вдвоем, нагие встали под горячие струи.
– Хороший подарок, да? – усмехнулась Нойс. – Играет кровь от счастья в венах, кричат «ура» аборигены…
– Ты мерзкая, подлая и коварная… Не обижайся только.
– Не спорю, так и есть.
– Используешь последний шанс стать хорошей.
Улыбка исчезла с лица Нойс.
– А что в этом не так?!..
Ее огорчение тронуло Лору. Плевать, какие истинные мотивы у Нойс. Бог ее руками творит добро из зла. Потому что больше не из чего его творить.
– Не бери в голову, Нойс! Наплюй на всё! Разрешаю обнять меня и поцеловать. Один раз. Лови момент, второго не будет.
Когда настала пора одеваться, Нойс затребовала метаморф обратно. Лоре пришлось идти к себе в комнату с полотенцем на бедрах. Нойс увязалась следом. Дорожный костюмчик вывесили на балкон, проветриться. Лора с сомнением перебирала шмотки в шкафу.
– Свитер и шаровары, – подсказала Нойс.
– Да?! И в таких-то ботинках? Не ансамбль.
– Теплые носки и тапочки.
– Это – туфли без каблуков.
– Надевай. Становись перед зеркалом. Видишь? Облегающий свитерок. Сиськи под ним торчат. Просторные штаны подчеркивают (парадокс, да?) линию бедер и стройных ножек. Так хочется вытряхнуть тебя из этой шмотки… Арсений будет в восторге.
– Ага. Да. Спасибо. Разгадала тебя. Правишь кнутом и пряником. Сейчас были пряники. Для народа. Для меня. Когда кнута ждать?
– Вперед не забегай. Где та коробка, что передала Зелла? Найди быстренько.
Лора отыскала в шкафу тяжелую металлическую шкатулку с цифровым замком и гравировкой на крышке: «Я помню». Раньше в ней хранился последний подарок майора Иомена – костюм-метаморф и бластик Наоми. Сейчас шкатулка была пуста. Потому что метаморф плотно облегал тело Наоми, а бластик свой она оставила в Координационном центре. Не отправляться же в гости с оружием на поясе!
Лора поймала странное выражение на лице Нойс. Как бы досада. На помощника и друга, который покинул ее навсегда. Когда-нибудь, с такой же детской обидой Наоми будет стоять у могилы Лоры. Скольких друзей, любимых, просто приятелей она уже потеряла?
«Не забегай вперед», – вспомнила Лора ее слова. У Нойс-Наоми достаточно шансов расстаться с жизнью намного раньше. Новтеране не стареют, но и не бессмертны. Особенная порода, но всё же – люди. Им свойственны гордость и самомнение, но и благодарность не чужда. Так же, как способность ошибаться и испытывать муки совести.
Майор Иомен много раз пытался удерживать Наоми от поспешных, опрометчивых действий. Продиктованных не нуждами момента, а особенностями ее характера. Выражение Ra Exelensa Gardano Торван Иомен понимал буквально. Охрана Ее высочества. В том числе, от нее самой.
Годы прошли и Наоми признала правоту своего верного помощника. Сделанное ею добро или зло – остается. И следы этого сохранятся на все времена.
На днях останки главы R.E.G. с воинскими почестями перезахоронены на Острове. Его личные вещи помещены в архив R.E.G. Дневник майора, который он вел до последнего дня жизни, тщательно изучают.
Вдова майора – Венди Иомен, вместе с сыновьями покинула дом, в котором прошли их счастливые семейные годы. Близнецы Кассий и Поль – талантливые инженеры приглашены на работу в Тире. По взаимному согласию, тринадцатилетняя Зелла Иомен останется в семье Боргезе. Бывшая ферма Иоменов выставлена на продажу. Всему на свете приходит конец…
Нойс положила в шкатулку бластик Лоры.
– Возвращаю с благодарностью. Придумай пароль. Я отвернусь.
– Зачем же? Смотри.
Лора набрала пароль и закрыла крышку. Перемешала цифры в беспорядке.
– Трудно забыть, да?
030827 – третье августа двадцать седьмого. Кораблекрушение «Громовержца». Далекий-далекий день, который был… Позавчера?.. Не надо об этом думать. Страница перевернута. До новогодних курантов осталось четырнадцать минут. Самое время поторопиться к столу. Нойс встрепенулась, согнала с физиономии меланхоличную мину.
– Пойдем, Лора! Улыбку на личико, больше радости в глазах! При виде Арсения – радостно вопишь и бросаешься к нему на шею…
Хотя Нойс шутила, Лора именно так собиралась поступить. Но, вышло по другому. Вместо визгов и обнимашек – церемонные приветствия и здорованье за руку. Арсений Томкин объявился не один, а вместе с Айвеном Астером.
Лора про себя удивилась символизму – сидящие за праздничным столом разбиты на пары. Хозяева дома – Стас и Грета Боргезе. Нойс и Михаил Сонгер. Новтеранский пацан – Гед и деревенская девочка Зелла. Сама Лора и Арсений Томкин – профессор-вольнодумец. Сорокапятилетний, широкоплечий. Со льдисто-голубыми глазами. Ямочкой на упрямом подбородке. И легкой сединой на висках.
Однако самая странная пара – десятилетняя новтеранка Тенар и Айвен Астер. Молодой брюнет, с орлиным профилем и напускной суровостью во взгляде. Он же – доктор Рональд Гаяр, сто двадцати одного года от роду. Гений, открывший тайну Ренессанса и утерявший или намеренно похоронивший ее. Сам он этого никогда не вспомнит. Ренессанс – дар жестокий.
Стас, почесав седую бородку, возгласил:
– Здравствуйте, гости дорогие! У нашего стола – пополнение: господа Астер и Томкин успели вовремя! Словно мысли читали друг друга – самое вкусное ждет их здесь!
– Простое совпадение! – засмеялся Арсений. – Сойдя с поезда, сообразил, что ловля такси закончится встречей Нового года на перроне. Двинул пешком. Подходя к дому, увидел, как у ворот внезапно материализовался этот гражданин…
– С вашим ростом и широким шагом совершать марш-броски – плевое дело… – усмехнулся Астер. – Я, уж простите, воспользовался новой техникой.
– Киано починил телепорт?! – встрепенулась Нойс. – Не могла с ним связаться, и с Грейсоном тоже.
– Грейсон, изрыгая звучные фернанские проклятия, перезагружает сервера в Техническом центре. Их накрыл сверх-энергетичный пучок космических лучей. Редко, но бывает. А Киано – бездельник, ему видишь ли, надо сосредоточиться. Методом одинокого гуляния в городском парке. Будь в Вагноке лес – с собаками искали бы.
– А так?..
– Так я первую попавшуюся старушку на лавочке спросил, не видала ли человека, черноволосого, как я, но не в пример лохматее… Ответила: «А… Поэт. У фонтана. Голубей кормит…» Я спросил: «С чего вы взяли, что он поэт?» «По речам, милок. Кто еще рассказывает, что всего, что мы видим вокруг, что помним и знаем – секунду назад вообще не было?»
– У Киано – своеобразный ум. Благодаря ему у нас есть телепорт.
– Если забыть, что мы не в состоянии воспроизвести элементную базу, то да, – уточнил Астер. – Когда микросхемы выгорят – извольте на поклон к Эджину По, не к ночи будь упомянут. Желает вас видеть, между прочим.
– Чего надо?
– Сам скажет. Выражал недовольство хаосом в Мире. Куда смотрит Наместник? Взять хоть сегодня…
– А что стряслось сегодня? Кроме Нового года, который вот-вот? – встряла в беседу Лора.
– На Обо что-то мощно взорвалось. Минут десять назад. Как раз, когда вы с Нойс во тьме прохлаждались.
Нойс пожала плечами.
– Рано пьянствовать начали. Вышли во двор, хмель выветрить. Попрыгать, побегать, ручками-ножками помахать. Если при этом на Обо что-то хряпнулось – извините. Мы нечаянно.
Когда общий смех утих, Арсений Томкин заметил:
– Кто-то рассказывал мне, миз Вартан, что у вас нет чувства юмора… Вижу, это неправда.
Нойс кивком поблагодарила за комплимент, обернулась к Астеру. Сказала невозмутимо:
– Не буду говорить с Эджином По сегодня. Буду говорить с ним завтра. Завтра будет другой день.
Поймала насмешливый взгляд Лоры, затаенно улыбнулась в ответ. Их мысленная связь, прервавшись в Граале, с тех пор не возобновилась. Но, и так понятно. Иногда (насколько часто?) глубокомысленные замечания Хозяйки, поражавшие современников, ей не принадлежали. И сейчас она впечатлила всех, кроме одного человека. Лора тоже читала тот старинный роман.
Два фона, Лоры и Нойс, лежащие на столике у дверей в гостиную, разом заиграли новогоднюю мелодию. Лора пожалела, что ни она, ни Нойс не держали фоны всё время при себе. Тогда сейчас оба устройства показывали бы время больше, чем на сутки вперед. Или нет. В любом случае это послужило бы проверкой.
Аккорды отзвучали. Со звоном сдвинулись поднятые наготове бокалы. Длинных тостов никто не говорил. Банальные поздравления не приняты в доме Боргезе. Так же, как просмотры праздничных передач. Много лучше – живой разговор. Смешки. Улыбки. Жить нам долго и процветать. Гарантий никто не даст, но и надеяться не запретит.
– Передайте мой чок, bonvo! – прозвенел тоненький голосок Тенар.
Довольная, она плюхнулась обратно на стул. Астер спросил:
– Вас не смущает, что пьете компот, когда…
– Я – ребенок! Мой организм вырабатывает достаточно эндорфинов! Мне не нужен алкоголь, чтобы веселиться.
– Здравое рассуждение. У вас ум исследователя, Тенар.
– So. Danke. Вы мне очень… Prie…
– Чем же?
– Такой trankvilo e kompetento…
Задумалась, решилась. Привстав, прошептала Астеру на ухо:
– Только не смейтесь, bonvo… Я вас люблю!
Астера было трудно смутить, но тут он на миг задержался с ответом.
– Ты… мне тоже очень нравишься, Тенар. Вижу лишь одну помеху. Большую разницу в возрасте…
Глаза у Тенар загорелись.
– Это не навсегда! Время придет! Для novhomo важен только физический возраст! Tutoro Gajar!.. пять лет, и увидите девушку… Grando beyo! У меня хорошая генеалогия, я видела свою генетическую карту…
– Что ж… Если через пять лет твои чувства не остынут…
Тенар так решительно замотала головой, что ее светлые кудри растрепались в беспорядке.
– И не вините Наоми, Tutoro… Она про вас ничего не говорила! Я сама вычислила!
– Давай выпьем за любовь и интеллект… – усмехнулся Астер. – Как ты меня расшифровала? Если не мыслечтением.
Они торжественно чокнулись. Выпили. Тенар компот, Астер вино. Тенар решительно поставила бокал на стол.
– Нет! Не читаю мыслей без спросу! Или без медицинских показаний.
Она опустила голову.
– Ну… Anmo… Немножко…
– Ты – молодец. Талант. – утешил ее Астер.
Тенар встрепенулась.
– Se banalo… Врожденное качество. А еще я – наблюдательная! Такое нашла! Как это… Упасть, не встать!
– Арсений, я так и не поняла, чем собственно вы занимаетесь. Немножко философ, чуть-чуть юрист. Как будто историк, но не совсем. Умелый манипулятор.
– По части манипуляций, миз Вартан, мне с вами не тягаться. Я изучал вашу карьеру. Как она развивалась, год за годом. Вы использовали «эффект пирамиды».
– В первый раз слышу.
– На Новтере, наверное, это называется по другому. Давайте напряжем воображение: некто – сильный телепат. Или, как говорят: «пси».
– Не напрягайтесь. Я – перед вами.
– Ага. Но, все люди – немножко пси. Кто-то едва-едва, кто-то побольше – их и подберем в окружение нашего пси. Через время, проникшись его мыслями и волей, они начнут транслировать их уровнем ниже…
– Верно. Цепная реакция. Страна подчинится воле одного человека. Станет жить его мечтами, страхами, заблуждениями. Мне так было надо, и я так сделала. И что же?
– Вам так было надо?
– Думала: мне это поможет.
– И как?
– Одиночество, от которого нет спасения. В каждом лице видела себя. В любых словах – слышала повторение собственных мыслей. Запертая в хрустальном дворце, где на каждой стене – мои бесконечные отражения… Пока Ар Солтиг не разбил мою маленькую вселенную ударом своего армейского сапога. Второй раз я такой ошибки не сделаю.
– Хочется верить…
– Успокойтесь. Срок работы Наместника – всего четыре года. Выгонят раньше, если Малый круг сочтет, что я вызвала недовольство аборигенов. Когда звери волнуются – это значит, что укротитель плохой.
– Недовольство легко подавить силой. Разве не этим вы занимались на Острове больше полувека? Судьба Грааля еще на слуху.
Зазвенела десертная ложечка, оброненная Стасом Боргезе. Нойс, не обратив внимания, продолжила:
– Включу вас в преемники, Арсений. Номер первый в списке людей, кому переходят функции Наместника, если со мной что-то случится. Тогда и проверите ваши любимые принципы коллективного руководства. А Малый круг оценит успехи. Я же полагаю: всё что решает группа людей – может решить и один человек. Меня держали в заточении – и я могу. Меня мучили, пытали – и я могу. Меня убивали… И я могу.
Через открытую дверь из гостиной в столовую проник яркий свет.
– Эт-та что? Кто люстру включил? – изумилась Грета.
Астер встал, крадучись подошел к двери сбоку, осторожно выглянул. Ответом ему был чей-то веселый смех.
– Входите, Айвен, не бойтесь. Я вас не укушу!
Тут уже все встали из-за стола, собрались у двери.
– Мария-дева недотраханная! – воскликнула Зелла, и Грета хотела отвесить ей подзатыльник. Негоже тринадцатилетнему ребенку ругаться, как извозчик. Но карающая рука Греты застыла на полпути. Брови ее удивленно поднялись. А губы чуть не произнесли еще более сильные мужицкие слова.
Почти вся гостиная в доме Боргезе – исчезла! На расстоянии нескольких шагов открылось ярко освещенное пространство. Роскошный зал, похожий сразу на библиотеку, игорный клуб и спортивную площадку. Посередине этого великолепия стоял высокий, улыбчивый молодой человек в белом костюме-тройке. Верхняя пуговица синей сорочки небрежно расстегнута. Из нагрудного кармана выглядывал сиреневый платочек.
Человек смотрел уверенно, довольный произведенным впечатлением. В самом деле – эффектный тип. Квадратные плечи. Квадратное, упитанное лицо с небольшим подбородком и чувственными губами. Карие глаза и зачесанные назад темно-каштановые волосы. Голос у него оказался хорошо поставленным певческим тенором. На англике он говорил практически без акцента.
– Приветствую, друзья! Здравствуйте, Наместник Наоми! Поздравляю всех с Новым годом, хотя кому он нужен, дурацкий праздник для быдла? Надо жить так, чтобы каждый день был праздником! Днем хорошей работы, днем свершений!
– И вам того же, Эджин… – кисло ответила Нойс. – Я как раз собиралась с вами завтра поговорить…
Эджин театрально воздел руки. Добродушно-иронично рассмеялся.
– Время пришло… Завтра – уже наступило!
Лора, протиснувшись поближе к Нойс, прошептала:
– Это что за клоун?
Либо у Эджина По был невероятно тонкий слух, либо ему помогала техника. Он вновь рассмеялся и щурясь от удовольствия, пояснил:
– Я – знаменитый новтеранский историк и искусствовед! Автор первой научной теории эволюции человека! Моя книга – лучший подарок! Каждый истинно разумный индивид должен выучить ее наизусть!
Взгляд его горел вдохновением. Он начал расхаживать по залу, энергично жестикулируя. В разворотах делал чуть ли не танцевальные па. И говорил, говорил, говорил…
В его теории Лора не увидела ничего для себя нового. Пусть в некотором царстве, тридевятом государстве двое претендуют на высокую должность. Оба в равной степени умны и образованы. Лишь одно отличает их. Первый – честен и благороден, а второй – законченный негодяй. Кто, по-вашему, займет высокий пост? Конечно, негодяй. Ведь он не стесняется в средствах, в то время, как его соперник поступает порядочно. Настанет время, когда все высокие посты в государстве заполонят мерзавцы.
А натура мерзавца такова, что он не возьмет в помощники человека умнее себя. Пусть подчиненный глуповат, зато верен. Так, с неизбежностью, деградирует элита страны. Следом за ней и весь народ. Когда ум и честность не ценятся, то умные и честные не выживают. Такую систему правления Эджин По назвал говнократией. Привел наглядную аналогию с фекалиями, всплывающими наверх.
Подобное явление невозможно в маленьком городе-государстве, где все друг друга знают. Ну, а в империи? В ней мы знаем своих родных, соседей и сослуживцев. Об остальных известно лишь то, что о них говорят. Чем больше размер государства, тем быстрее оно скатывается в состояние отхожего рва. Поэтому любая империя обречена. Иногда Эджин спохватывался, и вместо «говно» употреблял вежливые синонимы: варвары, выродки, дикари, быдло, ублюдки, убогие, спившиеся, наглая мерзость, дешевая мразотина, выскочка с помойки, позорная блядина, хамы и шваль. И не стеснялся отождествлять себя с богом.
– Воззвал Эджин к здравому смыслу – и населил Инфор темами разными: и сказал, что это хорошо! В следующий день создал книгу – Первую научную теорию эволюции человека – и сказал, что это очень хорошо! Это новый завет ученым – и да не будет у вас другого историка, кроме Эджина По! В моей книге сосредоточена вся информация о Терре, кто и как формировал этот лживый миф, тысячи документов!..
Описывая крайнюю степень разложения терранских государств, Эджин едва не прослезился. Тут он вспомнил, что хорошо поет, и собрался исполнить подходящую к случаю печальную арию. В этот момент Нойс с нежной улыбкой подняла руку, призывая его перейти к существу дела.
– Да-да, помню! – бодро отозвался тот. – Ваш запрос о неточной формулировке взаимоотношений Новтеры и SOL5-2 рассмотрен.
Нойс изобразила почтительное внимание. Эджин возгласил:
– Замечание о том, что называя оккупацию опекой, мы тем самым заключаем контракт – принято.
– Замечание о том, что Уложение не допускает бессрочных контрактов – принято.
– Малый круг согласился с моим условием прекращения контракта. Для тупых, верящих в древние сказки, принимающих за истину любой бред ряженых бородатых свиней… В самый раз!
Он четко и звучно огласил дополнение к Контракту опеки – пункт номер тринадцать. Ответом ему была оцепенелая тишина. Потом Зелла завопила:
– Да этот гад издевается!!
Схватила со столика деревянную статуэтку-оберег и запустила Марией Заступницей в ухмыляющуюся физиономию Эджина По. Фигурка прошла насквозь, не причинив вреда. Потому что глава Малого круга и его диковинные апартаменты были всего лишь объемным изображением.
Для Эджина По гостиная дома Боргезе была таким же неощутимым призраком. Но, против инстинктов не попрешь. Увидев летящий ему в лицо предмет, Эджин дернулся, потерял равновесие и упал, высоко задрав ноги; при том не переставая смеяться. И тут же исчез! Всё исчезло! Вернулась полутемная гостиная с разноцветными огоньками электрических свечей. Зелла рыдала от отчаяния и злости. Тенар обняла ее.
– Hundo absurdo! Ничего не изменилось. Как хотели держать нас вечно, так и продолжают хотеть. Ejano montrej… Будущее покажет. Ха!.. А против Девы-то… он не устоял!
Грета внимательно и ласково смотрела на нее. Тенар только что употребила местоимение «нас». Она больше не отделяла себя и других Небесных детей от человечества Мира.
– Давайте еще выпьем, – предложил Астер. – Чем бы дело не обернулось, а у меня впечатление, что сейчас верх взял не Эджин По.
Застольная беседа, исчерпав себя, угасала, как догоревший костер.
– Что ж, братья и сёстры, не пора баиньки? – позевывая, спросил Астер. И обернулся к Тенар: – А ты, красна-девица? Сидишь, как на иголках.
– Я, ну… Не знаю… Хотела показать…
Астер вспомнил:
– Нашла интересное… Ты говорила… Показывай, и на боковую…
В гостиной Тенар взяла книгу-альбом с репродукциями Гарери.
– Давайте отойдем сюда. Смотрите! – она раскрыла альбом.
Нойс пожала плечами.
– И что такого? «Девушка у окна». Да, в ночнушке – это я, у окошка попкой отсвечиваю. Гарери рисовал меня по памяти. Никогда не позировала ему обнаженной, но художник умеет видеть сквозь одежду. И я не могла запретить ему вставлять мою персону в любой придуманный им сюжет.
– Да глядите же! – нетерпеливо воскликнула Тенар. – Здесь… и здесь! – она обвела вокруг себя рукой.
Смелые, решительные, точно легшие на холст мазки. Большая комната; сквозь широкое окно льется белый холодный свет. У окна, спиной к зрителю – темноволосая девушка. На ней длинная рубашка и больше ничего.
Руки скрещены на груди. Сквозь рубашку просвечивает стройное тело. Голова склонена в глубоком раздумье. Поза отображает едва начатое движение… Создается нестерпимое ощущение, что девушка вот-вот обернется. В настенном зеркале отражается фигура гостя. Горбоносое лицо, выдвинутый вперед подбородок.
– Неужели не видите! – вскричала Тенар.
– Вижу! – напряженно отозвался Стас, а Грета тихо ахнула.
Сонгер присвистнул, Арсений Томкин шумно выдохнул. Зелла ойкнула. А Гед спросил:
|