| |
Венедикт Ли Nовое Vремя. Часть 3. Светлый путь
12. МОЙ ЛУЧШИЙ ВРАГ
19 аполлона 1394. Бета – город спутник Майи. Ранний вечер. За 4 часа до Провозглашения.
Тебе, солдат,
Сам черт не брат,
Хоть труден путь…
Изменнику родины – генералу Корману сопутствовала фантастическая удача. Его армия больше не встречала серьезного сопротивления. Передовые части только что миновали столичный пригород – Бету.
Дак Намар нервно курил на пороге мэрии. Из открытого окна второго этажа доносился визгливый ор господина Руббиша. Главарь Беты говорил по телефону. Грубый, вздорный, ненавидимый многими сотрудниками, он объявился неожиданно, минут десять назад. Живой, невредимый. Взъерошенный и гневный. О приключениях в плену у чудовищ не обмолвился ни словом. Заорал с порога:
– Где все? Почему на работе никого?!
Когда он поднимался по лестнице, Намар, семеня следом, пытался предупредить. О лежащем в кабинете бесчувственном Андросе Гелле. Но Руббиш только отмахнулся. Лихо ворвался в святую-святых, плюхнулся в кресло.
– Какой болван трогал терминал??! Прибью! Так… о чем, Намар, ты мне трындел?
Но, Дак Намар только беззвучно открывал и закрывал рот. Такого потрясения он не испытывал даже в день, когда курс реала к алтыну упал впятеро. Тогда он лишился всех сбережений. А сейчас едва не лишился чувств. Увидев, что от адмирала Геллы не осталось и следа!
Как же так? Пять минут назад поверженный самозванец валялся тут, живой или мертвый. Или… почудилось?! Появление Геллы, его безумные попытки взять руководство страной… Намар с детства отличался здравостью суждений. И мысль о том, что он сошел с ума, страшно его напугала. Спасение пришло неожиданно.
– Эт-та-а што-а такое?! – внезапно взвизгнул Руббиш. – Какого хрена Гелла здесь командовал? Откуда он взялся? Кто его к терминалу пустил?!
– Да, вот… приперся… всех распугал… Я с ним повздорил маленько, до драки дошло. Думал: оглоушил. Вышел вас встретить…
– А баламут взял и сбежал… – ухмыльнулся Руббиш. – Нельзя нырнуть в одну реку дважды. Я его понимаю – тоска по должности, по славе. Да только времена другие настали. Сам видишь.
– Так точно…
– Хорош, не тянись в струнку. Я тебе – не адмирал, – Руббиш довольно заржал. – Давай, обзванивай дармоедов наших. Чтоб мигом все по местам! Сверхурочные гарантирую. А я пока с Майей свяжусь. Разведаю, что творится.
– Власти-то нет… – заикнулся Намар.
– Я в курсе. Не волнуйся, появится. Спорим, еще до ночи нам объявят начальничка. Хотел бы знать, кого.
– Извиняюсь, покурить выйду, – промямлил сбитый с толку Намар.
…Теперь он топтался на тротуаре, у входа в мэрию, нервно затягиваясь сигаретой. Слушая, как наверху Руббиш самолично обзванивает прогульщиков и саботажников. Попеременно грозя страшными карами, и обещая премии за работу в условиях чрезвычайного положения.
Ох, что будет, что будет… Вдруг Руббиш узнает, как его заместитель о нем отзывался? Мало того, что рохля, так еще и интриган… Хотя, донести на него некому. Стекольщик ушел. Отставной адмирал, как испарился… Чертовщина. Не мог Гелла уйти из кабинета мэра, миновав «воскресшего» Руббиша. И Дака Намара, изображавшего восторг от появления начальника.
Сигарета погасла, он решил раскурить новую. Как назло, зажигалка вхолостую щелкала, не давая искры.
– Попробуй мою, – сказал подошедший Руббиш, протягивая зажигалку с изящной гравировкой на корпусе.
– Вы же не курите! – изумился Намар.
– Тридцать лет, как. Но, привычка держать огонек в кармане – осталась.
Прохожих на улице было мало, один привлек их внимание. В обтрепанной форме пехотинца, со споротыми нарукавными знаками. Нерешительно остановился у дома напротив. Внезапно калитка в заборе отворилась, из нее протиснулась толстая тетка в наискось застегнутом домашнем халате. Возопила:
– Элия!? Сыночек!! Думала, убили или в плен… – она заключила парня в могучие объятья и громко зарыдала.
– Успокойся, мам… Всё хорошо. Генерал Корман приказал пленных распустить по домам…
Калитка с лязгом захлопнулась за мамой и блудным сыном. Руббиш вздохнул:
– Да уж. Велика Эгваль, а отступать некому. Армии нет.
– Значит, нами станет заправлять предатель?
– Хуже. Я дозвонился до друзей в Майе. Диковинные ходят слухи. Помнишь «Хозяйку Острова»? Живехонька! Только – голодранка и нищебродка. Всё правда. Нина Вандерхузе – она самая и есть. И она – новтеранка! Какой-то лишний побег от ядовитого плюща. Черт знает, сколько лет среди нас ошивалась.
– Это же враки – про бессмертие?.. – пробормотал Намар.
– Так и есть – враки. Пуля, яд, удавка… Или – сковородкой по башке. Будь спок – новтеранин сдохнет, как миленький. Да только от старости они не помирают! Старость, оказывается – вроде болезни. Они ее победили.
– Как так, болезнь?! – возмутился Намар. – Всё живое – умирает! Закон природы! Жизнь продолжалась на Терре миллионы лет. По-вашему, вся живность: трава, цветы, деревья, птицы, животные, люди… изначально… больны?!..
– Видишь ли, старение и смерть – самый быстрый способ смены поколений. Эволюция пошла по этому пути. Вообрази Мир полторы тысячи лет назад. В нем водились интересные твари – крауны. Здоровенные, быстрые, свирепые. Жрали диких быков, и прочих травоядных. Жили крауны лет по двести – в сытости и довольстве. Как вдруг случился Малый ледниковый период.
– И что?
– Животные откочевали на юг. Крауны не пошли за ними. Как-то не пришла в их крокодильи головы мудрая мысль. Пищи не стало, надвинулись холода… Живи они не двести, а двадцать лет, успело бы народиться новое поколение, потом следующее… Дети отличаются от родителей. Кто-то бы оказался лучше приспособлен, и выжил.
– Я читал, что последние крауны охотились на людей, прибывших в Мир.
– Сам понимаешь, у зверей-людоедов шансов не было.
– Значит, короткая жизнь – плохо для особи, но хорошо для вида в целом?
– Ага. Только Новые люди считают, что для человека это уже неверно. Человек – не приспосабливается к окружающей среде, а меняет ее под себя! В Мир снова пришли холода, но ты же не собираешься вымереть? Тешась надеждой, что кто-то из твоих детей или внуков родится с густой шерстью?
– Ну, да. Растопим печи, пошьём шубы. Кстати, продолжительность жизни постепенно растет?
– Долгожительство дает преимущества. И… наследуется. Поэтому, через миллион лет заложенная в нас программа умирания исчезнет. В ходе, вот парадокс, всё той же эволюции! На закате терранской цивилизации группа ученых решила, что им западло ждать миллион лет. Они стали Отцами-основателями Новтеры.
– Лихо… Крутой эксперимент. Как представлю… Это ж сколько дел переделал бы я за тысячу лет! На моноцикле кататься научился бы!
Руббиш ухмыльнулся.
– Тысячу – эка хватил. Размечтался… о райских кущах. Несчастные случаи, убийства, или самоубийства – никто не отменял. Прикинь, по нашей статистике – криминальная смертость: 0,2% в год. Значит, выйдет в среднем 500 лет. Плюс-минус…
– Ну, они там у себя, более мирные и законопослушные, чем мы?
Руббиш расхохотался.
– Ты-то сам понял, что сказал? Представь: я уйду на пенсию не через четыре года, а через четыреста!
– Ээ-э… кгхм-м-м…
– Вот-вот. Не станешь ждать. Ну, не ты, так другой. Подозреваю, что у новтеран процент насильственных смертей гораздо выше, чем у нас. Сменяемость кадров, хе-хе.
– ...
– Так вот, к чему веду… Наша драгоценная миз Вандерзузе – она же новтеранская гнида, сдалась карателям на своих условиях. Мол, не троньте никого. Если что плохое вышло, так это она прошляпила, не уследила. С нее и спрос.
– Ох! Вот это самомнение! Так вот почему вы…
– Да-да, – нетерпеливо замахал руками Руббиш, – и я тоже поэтому вернулся.
– Её теперь… – Намар выразительно чиркнул себя пальцем по горлу.
– Не думаю. Впрочем, поглядим. А пока вижу, как возвращаются на работу наши бездельники. – Руббиш воздел руки к небесам и заорал: – Эй, дармоеды! Прибавили шагу! Первому, кто войдет в подъезд – премия пять процентов!
Рабочий день в мэрии продлили на два часа, но служащие решили не покидать кабинетов раньше начальника. Или пока он сам не прикажет. Так и дотянули допоздна.
Поэтому церемонию увидели все. В отличие от кратковременного «царствования» Андроса Геллы, в этот раз конференц-зал был полон.
– Ни хрена себе, – подытожил Руббиш. – Вот так цирк! Видали, как серебряная шкурка прямо в воздухе развернулась? Обтекла мм-м… тело и, нате вам! Встречайте мадонну.
– «Метаморф» называется… Вы давеча сказали… в одну реку нельзя дважды. Девка-то вошла… – заметил Намар.
– Попомни мои слова. Как вошла, так и выйдет. Скорее – в этой реке и утонет.
Где-то далеко.
С протяжным стоном Андрей попробовал встать. Движение отозвалось резкой головной болью. От яркого света слезились глаза. Уперся руками, и сел, пережидая головокружение. И чуть снова не рухнул. Не столько от слабости, сколько от увиденного.
От убогих апартаментом Рено Руббиша не осталось и следа. Кабинет мэра исчез вместе с мэрией. Вместе с Бетой и ее населением! Не осталось никого и ничего. Ни камушка, ни кирпичика, ни горстки штукатурки.
Во все стороны, до исчезающего в ржавой мгле горизонта, раскинулась глинистая пустыня. Твердая, как камень почва сплошь иссечена трещинами. В безоблачном небе ослепительно сияет солнце. Его свет непривычно желтый – наверное, от рассеянной в воздухе мелкой пыли. И, над всем необъятным пространством царит оглушительная тишина.
Нигде в Северном полушарии нет такого места! Что, если взбесившийся migrulo забросил свою жертву далеко на юг?! Андрей вспомнил: его могут слышать! Могут видеть то, что видит он. Жучок вмонтирован в одежду. Которую он так и не успел сменить.
Откашлялся. Дышать было трудно. Неуверенно позвал:
– Эй, Киано… Что-то не так…
Прислушался, до звона в ушах. Ничего. Он не знал, могут ли ему отвечать. Повторил:
– Переход состоялся. Не понимаю, куда попал. Сделайте что-нибудь. Долго не выдержу. Скоро здесь будет, как в печке.
Шатаясь, встал на ноги. Осторожно повернулся. Нигде ни малейшего признака жизни. Солнце поднималось всё выше. Словно торопилось обрушить беспощадный жар на и без того иссохшую землю. В нем было странное. Вдруг Андрей понял. Всплывающее в пыльно-желтую небесную высь солнце, склонялось в южную сторону горизонта! Следовательно, Андрей находится в Северном полушарии. В месте, которого нет.
В висках пульсировала кровь. Андрей глухо выдавил:
– Вы, там… где я, чёрт возьми… Куда вы меня засунули…
И заорал яростно:
– А ну, вытаскивайте меня!! Киано! Ты слышишь?! Ублюдок!!
Ноги подкосились, он упал на колени. Поднял сжатые в кулаки руки над головой.
– Что б вы сдохли, гады!! Сгнили заживо!!
От мысли, что не Киано с подельниками, а он – Андрос Гелла, высокий, сильный… бессмертный! околеет в этой пустыне, его охватило отчаяние. Слов не осталось, и он кривил рот в беззвучных рыданиях. Ужасная истина открылась ему. С самого начала, не было смысла искать любви, бороться за власть. И, потеряв всё, пытался хоть что-то вернуть.
Все эти трепыхания – для живых.
А он – давно умер.
19 аполлона 1394. Вечер. Остров. Недалеко от Вагнока.
В закатной мгле, низко над землей бесшумно скользил паук-искин. Его боекомплект, при случае, гарантировал уничтожение всего живого в радиусе до километра. А отдельную цель он мог поразить даже на орбите. Но, сейчас вести масштабные боевые действия или сбивать спутники он не собирался. Обычный дозор.
Проверка, чем заняты аборигены на крайнем западном клочке суши. У него нет особого названия – настолько заурядна эта земля. Лишь последние 70 лет маленький анклав неожиданно стал важным элементом местной цивилизации. Географическая категория вдруг стала именем государства. Insulo – на тонго. На англике: Остров.
Искин перехватил короткий радиообмен руководителей Острова с эльмой Вартан. Наивным аборигенам невдомек, что любые их шифры – пустяк для искинов. Собеседник эльмы (голос не опознан) сказал, что Жеом Киано до сих пор не вернулся и местонахождение его неизвестно.
Затем детекторы искина почти ослепли от феноменальной мощности, выданной реактором на Острове! Пришлось резко снизить порог восприятия. И всё равно, не удавалось точно определить координаты реактора. Кто там чудит, в отсутствии непосредственного начальника? Жеом Киано так и не объявился.
Искин направился к северу от столицы, лавируя меж холмов. Он по-прежнему оставался невидим для радаров. На обширном пологом холме заметна суета вокруг двух внушительных (по местным меркам) устройств. Электромагнитные пушки. Это ради них Остров сейчас тратит прорву энергии. Фото с орбиты – впечатляют.
Ствол одного из диковинных орудий медленно опускался. Подъем второго также прекратился. Искин перехватывал тревожные переговоры персонала. Да уж… Частые технические неполадки характерны для примитивной техники.
Через двадцать минут оба орудия вновь приняли боевое положение. Искин продолжал подслушивать разговоры. Как по сотовой связи, так (частично) и голосовые сообщения. С недоумением узнал, что пушкам назначены странные цели. На суборбитальной скорости снаряды опишут две пологих дуги в несколько тысяч километров, и шлепнутся обратно на сушу. В дальних краях необитаемого Южного полушария планеты.
Оба выстрела были сделаны почти одновременно. Сенсоры искина отслеживали стремительный полет снарядов. Когда они скроются за горизонтом, искин начнет получать информацию о траекториях с орбиты. Ничего дальше искин осмыслить не успел.
Потому что его вдруг не стало.
Неизвестно, где.
На выжженную солнцем землю упала густая тень. Андрей поднял голову. Уже знакомое летающее чудище снижалось, протягивая к нему суставчатые металлические лапы.
– Забери меня отсюда… – прохрипел Андрей.
– Не готов. Не знаю, где нахожусь. Не ведаю обратной дороги.
– Как это?..
– Вел наблюдение на Острове. Очутился в окрестностях Майи, и сразу здесь.
Андрей надтреснуто рассмеялся. Закашлялся. Умолк. Собрался силами, подполз на коленях к чудовищу.
– Это всё Киано… От меня избавился… и от тебя. Как твое имя… приятель?..
– Модуль 103 охранной системы «Страж-18». Пробую выяснить, где находимся. Надо найти укрытие от солнца и воду. Во избежание вашей скорой гибели.
Страж бережно усадил Андрея к себе на спину. Чешуи стальной брони вздыбились, образовав что-то вроде защитного барьера. Протянув руку, Андрей ощутил упругое сопротивление – включилось силовое поле.
Он не заметил, как растрескавшаяся гладь пустыни оказалась далеко внизу. Стало легче дышать. Заметно похолодало. После зноя внизу это было даже приятно. Для полета на аграв-приводе характерно отсутствие сил инерции. Поэтому, Андрей чувствовал себя, как во сне. Вдруг, это и есть сон?
Простершаяся внизу бескрайняя, бурого цвета местность, выглядела иллюстрацией к завиральной «теории плоского Мира». Линия горизонта отсутствовала. Переход от земли к небу был туманно-размытым. Взгляд беспомощно скользил вдаль, не в силах за что-нибудь зацепиться. Так и должна выглядеть бесконечная плоскость.
– Не вижу радиосигналов. Не вижу субэфирных. Не вижу акустических, – бесстрастно докладывал Страж. – Местность изменилась, – добавил он минуту спустя.
Андрей и сам это увидел. Плоскую равнину пересекала широкая расщелина, перегороженная высокой, дугообразной стеной. На другом берегу расположился город. Андрею не случайно пришло на ум слово «берег». Он видел внизу русло высохшей, когда-то полноводной реки. И плотину гидроэлектростанции.
Страж снизился, детали на местности проступили отчетливее. Бывший гидроузел выглядел поистину циклопическим. Плод грандиозного труда людей, ведомых фанатичным стремлением переустроить свою жизнь. Подстать был и город. Тридцати-сорокаэтажные здания, улицы в двух уровнях. Очевидно, город покинут уже давно.
Страж скользил на бреющем полете вдоль широкого, за сто метров, проспекта. В конце его высилось квадратной формы здание, с колоннадой и сверкающим золотым куполом. Оно походило одновременно на храм, музей и государственное учреждение. Вероятно, так оно и было когда-то.
Миновав высокую входную арку, Страж остановился в раздумье. Вытянул вперед два могучих щупальца. Дотронулся до двустворчатой, украшенной бронзовыми виньетками двери. И обе створки упали, сорванные с петель. Вырванные с мясом толстые стальные болты блестели на солнце.
Затем Андрей, с некоторым недоумением ощутил в своей памяти небольшой провал. Потому что Страж вместе с ним уже был внутри. И говорил с ним тихо и настойчиво:
– Вам надо утолить жажду… Вам надо…
– Слышу… – прошептал Андрей. – Заткнись, прошу…
В лицо ему ткнулась гибкая трубка. Он поймал ее губами, как младенец соску. Страж деловито пояснил:
– Добыл воду из воздуха. Долго. У атмосферы низкая влажность.
Напившись вдоволь, Андрей почувствовал себя лучше. Они со Стражем находились в обширном помещении, похожем на выставочный зал. Простор, благолепие, картины на стенах. Прямо у входа – мраморный постамент. В узких прорезях видны блестящие золотые цифры. Электрические часы? Работающие до сих пор?? Это – время и дата?! Слишком нелепые. 12:31 10.10.2122.
Устав разглядывать диковинный артефакт, Андрей перевел взгляд на дальнюю стену. Она являла собой обширное мозаичное панно. Поверху шла надпись крупными строгими буквами.
GLORO DE RUTENIO!
Андрея охватила оторопь. Не от того, что увидел алфавит тонго. Эка невидаль! Латиница – древнейшая азбука человечества. Но, грамматика – неправильная. Еще удивительнее раскинувшаяся во всю стену карта и портрет над нею.
Со школьных лет все знают карту Мира. Единственный материк, формой – приблизительно равносторонний треугольник. Две вершины опираются на полюса планеты. Третья – лежит далеко к востоку. На западной стороне притулилась маленькая, противная козявка – Остров. Вот и вся география.
Здесь же виднелись какие-то ошметки. Клочья некогда единого целого. Всего таких, беспорядочно разбросанных лоскутов, он насчитал пять. Странным образом отсутствовали полярные шапки. Один нелепый клочок разместился прямо на южном полюсе. Раскрашенный в зеленый цвет, с голубыми пятнышками морей и озер. Вкрапления коричневого обозначали невысокие горы. Подобным образом выглядели и остальные мини-материки.
Одного этого достаточно, чтобы голова пошла кругом. Так нет же, вот тебе портрет. Так изображают важных персон. Да только эту физиономию Андрей никак не ожидал здесь увидеть.
Вилькомир Грейсон!
Андрей протер слезящиеся глаза. Надо успокоиться. Любым чудесам найдется объяснение. За несколько часов, проведенных за терминалом в мэрии Беты, Андрей хорошо запомнил облик главного держиморды планеты Ферн. Каждое распоряжение так называемых «сил правопорядка» сопровождалось картинкой его хари.
По правде говоря, ничего отвратного в этой физиономии нет. Тем более, что здешний портрет не совсем похож на фернанского полицая. Да, у этого чувака такие же густые, зачесанные назад темные волосы. Он такой же высоколобый, брови вразлёт. Холеные усы придают солидности. И еще у него, в отличие от Грейсона, аккуратная остроконечная бородка.
Этот господин больше похож не на полицейского, а на школьного учителя. Облик городского интеллигента довершают очки в тонкой металлической оправе. Андрей понял, что видит перед собой портрет вождя Рутении. Скорее даже, ее основателя.
Широкая трещина, когда-то расколовшая стену, повредила, вместе с картой и портрет. Его нижняя часть осыпалась. От подписи уцелела лишь половина. «Kamarado L…»
На боковых стенах размещалась богатая экспозиция. Картины всех форматов, в прочных металлических рамах, укрытые бронированными стеклами. На некоторых полотнах заметны повреждения. Похоже, температурный режим в зале перестал поддерживаться уже давно. На уцелевших полотнах изображались битвы, парады, народные гуляния.
В этих сценах удивляло обилие красных флагов. Откуда здесь знамена Арнольда Сагеля – вождя революции 1327 года на Острове? Цвет крови, пролитой им ради победы. Впоследствии – цвет стяга узурпаторши, бесчестно и нагло укравшей власть у наивного, доверчивого Арни.
Были и другие сюжеты. Панорамы великих строек. Заводские пейзажи. Величественные дуги плотин. На большом полотне изображен, судя по всему, подводный ядерный взрыв. На второй половине диптиха показан результат. Изменения рельефа морского дна, и новая схема морских течений.
Страж медленно плыл, подобрав щупальца, над полом, сложенным из полированных гранитных плит. Искина тоже заинтересовала удивительная экспозиция. При том, он по-прежнему держал вокруг своего седока силовой кокон, охлаждая воздух внутри. Андрей знал, что без этого ему пришлось бы худо. Минута, и околеешь от жары.
– Они ошиблись, – вдруг молвил Страж. – Не учли парниковый эффект. Достигнутый благоприятный климат продержался семьдесят лет. Затем началось лавинообразное повышение температуры.
– Кто они?! – вскричал Андрей. – Где это место?
– Координаты не определены. По движению солнца на небе определяю примерную длину суток в 24 часа, вместо наших 28. Солнечный свет сдвинут в желтую часть спектра. Это означает звезду класса G2 вместо нашей G0.
Андрей лихорадочно размышлял. Проклятый Киано! Недоделанный гений. Достижения ничтожны, ошибки грандиозны. В масштабах человеческой жизни – бесконечно велики.
– Равновесие наступит через 50 лет, – продолжал нудеть Страж, – средняя температура: 500 по цельсию; давление: 100 атмосфер. Состав воздуха: 95% углекислота; 5% азот.
– Утешил… До этого ада мы не доживем…
– Предполагаемый срок вашей жизни: 182 часа. При условии, что я буду расходовать энергию только на заботу о вас. После вашей смерти, лишенный энергии, впаду в спячку, в ожидании перезарядки.
– Разве ты не используешь солнечную энергию?
– В естественной концентрации она недостаточна для быстрой подзарядки. Нужны поля солнечных батарей. Иначе мне потребуются те самые полвека.
– Ясно… Еще умные мысли у тебя есть?
– Вернуться на исходную позицию и ждать.
Резон в этом есть, подумал Андрей. Если Киано сможет их вернуть, то с того самого места, где они впервые здесь появились.
– Ладно… Рвем когти… То есть, выполняем твой план…
Он бросил прощальный взгляд на «Зал славы Рутении». Как иначе назвать эти амбициозные декорации? Его внимание привлекла картина у входа. Судя по стилистике – автопортрет
Костлявый старик, с мольбертом в руке, и внимательными, светло-голубыми глазами. Жидкий седой чубчик прикрывает морщинистый лоб. Поза выражает глубокое раздумье.
И, опять-таки, дряхлый молодец кого-то напоминает! Андрей скривился. Отчего среди вереницы чужаков постоянно чудятся знакомые лица? Нехороший признак… Не надо зацикливаться на случайном сходстве. Да и нет его. Нездоровая фантазия разыгралась… Допустим, так мог бы выглядеть президент Ар Солтиг, доживи он до преклонных лет.
Андрей напряженно вглядывался, до рези в глазах. Не хватало еще прочесть под портретом имя «Солтиг». Тогда уж, точно – сбрендил.
Буквы расплывались, в их сочетании не было смысла. Возникло томительное ощущение потери, какое бывает при пробуждении. Вдруг, всё – и есть сон? Андрей усилием воли попытался удержать его, и не сумел.
Свет. Неяркий, приглушенный.
Андрей понял, что лежит навзничь на чем-то мягком. Попробовал пошевелиться. Прошептал:
– Рутения?..
Устало закрыл глаза. Всё просто… В мэрии Беты он подрался с негодяем. Никакой Рутении никогда не было. Есть серьезная черепно-мозговая травма. Не повезло.
Часы, проведенные на мертвой планете – всего лишь болезненная галлюцинация. Когда он поправится, то разыщет и разделается с Даком Намаром, разбившим ему голову.
От этого подлого удара потрясенный мозг родил диковинные грезы. Фантастическая страна. Безымянный вождь-учитель. Старый художник, живший нигде, и никогда. Какой только абракадабры не насочиняется в бреду.
1889-1977. Granda rutenia piktero kaj arhitekto.
20 аполлона 1394. Утро. Эгваль. Бета. Рядом с мэрией.
Под дворницкими мётлами шуршали обрывки сорванных плакатов. Один такой расстелился перед господином Руббишем. Он пнул его носком ботинка. «Избавим Родину от врагов и предателей…» Ага.
Метла шаркнула у ног, Руббиш аккуратно посторонился. Эдакий переполох творится не только в Бете. Но и в столице, да и повсюду в Эгваль. Просто Руббиш успел подсуетиться первым.
Он поискал взглядом окно своего кабинета. Вот оно, сверкает новыми стеклами. По обе стороны два портрета. Художник на полставки – конечно, не Гарери, но мужественные лица и орлиные взоры ему удаются.
Нарисованный лысоватый гражданин выглядит сильным и уверенным в себе. Как любой, надевший военную форму с генеральскими погонами. И шрифт ровный, четкий. «Слава Теодору Корману – освободителю!»
Вторая картина – романтичнее, художник и здесь не подкачал. Здорово скопировал кадр из фильма. Личико – приятное, с печатью заботы… О чем? О человечестве, предположим. На деле, ей в тот момент, может, сапожок жал; или в животе бурчало. Для Истории неважно. «Из многих единое. Да здравствует Наоми Вартан – Наместник».
20 аполлона 1394. Раннее утро. Эгваль. Майя.
Тебе, солдат,
Сам черт не брат,
Хоть труден путь…
Невесть куда
Ведет судьба,
Но, не свернуть…
За чем идем
И смерти ждем –
Не вопрошай.
Ответа нет,
Нет слов «привет»,
Только «прощай».
Нас вел приказ –
Пусть помнят нас,
Иль никого…
Один за всех,
И вместе все –
За одного.
Армия генерала Кормана заняла Майю без боя. Бронеходы и пехота входили в главный город страны четырьмя колоннами. Когда вереница боевых машин достигла площади перед Домом власти, из люка третьей из них выглянула круглая потная физиономия.
Не солдат и не офицер, хотя и в камуфляже. Циничный, усталый военный корреспондент с фотокамерой в руках. Он снимал всё подряд. Искина, равнодушно бороздящего небесную высь; и которого не интересовали племенные войны аборигенов. Падающий подбитой птицей с высоты ста этажей государственный флаг. Прохожих, с любопытством глазеющих на завоевателей. Горестных лиц не наблюдалось. Под Наместницей – все равны. Какая разница – мы поимели Суор, или Суор поимел нас. Зарплаты и пенсии платят по-прежнему. Даже обещали повысить…
Так буднично и просто закончилась тысячелетняя история Эгваль.
20 аполлона 1394. Утро. Эгваль. Майя. Гостиница «Фаржон».
Живописный беспорядок, постель прибрана кое-как. На ней, подобрав босые ноги, восседает Ее высочество, собственной персоной. Кроме туго подпоясанного бордового халатика на ней явно больше ничего нет. Похоже, она недавно плакала. Голос нервный, и слегка дрожит.
– Сядьте комиссар, не торчите надолбой!
Грейсон послушно уселся в кресло у окна. Что не так с Ее высочеством? Пьяна? Или… того хуже. Решившись, спросил:
– Вы – в порядке?
– Нет, но скоро буду, – ответила быстро, – Новости с Гатора меня расстроили. Или утешили. Знаете, первые слова дяди Маркуса были: «Наоми, какая ты взрослая!» Смешно. Что во мне взрослого? В вас? Ха, мы же – Новые люди, не меняемся со временем…
– Чепуху не порите, – прервал Грейсон ее путаные речи. – Novhomo не с конвейера готовыми сходят. У каждого из нас было детство и юность. До сегодняшнего дня Маркус Вартан помнил вас десятилетней девочкой. Столь долгое отсутствие…
Она с вызовом посмотрела на него.
– В мои личные дела влезли, да?
– По долгу службы. Знаю, как вам тяжело…
На стене над кроватью, почти под потолком, виднелась крупная надпись цветным мелком: «Правильный выбор». Грейсон спросил:
– Что это значит?
Хозяйка пожала плечами.
– Это – до меня сделали. Кто-то из постояльцев. Давно. Почти стерлось, видите? Красивый девиз.
– Чем же?
– Одинаково подходит, чтобы жить и чтобы умереть.
Философствовать Грейсон был не в настроении, потому промолчал.
– Отправили Аделину домой? – Хозяйка поспешила сменить тему.
То, что она не ограничилась видео-контактом, а спозаранку вызвала Вилькомира Грейсона к себе, смахивало на утонченное оскорбление. Жалкая аборигенка, с дешевыми понтами. Одновременно, гражданка Высокой Новтеры. Нонсенс.
– Скоро… Ваше высочество. Доставим в целости и сохранности. В Тире у нее семья.
– Сыновья. Взрослая троица. Присмотрят за матушкой, – Хозяйка криво усмехнулась.
– Почему зовете ее Аделиной?
– Довольно прозрачный литературный псевдоним. Когда я запретила упоминать ее первое имя…
– То она поливала вас грязью под вторым, – съязвил Грейсон. – Если хоть половина ее утверждений правда…
На щеках Хощяйки появился слабый румянец.
– Прочли… Отложили в сторону ваши полицейские дела и прочли.
Грейсон кивнул.
– Должен понять, кого Эджин По навязал Малому кругу в качестве Наместника.
– Не согласны.
– Решительно против, но поделать ничего не могу. Ваш здешний многолетний опыт – ничего не стоит. Вы – слабый кандидат. Не о ваших душевных качествах говорю. Запросто можно быть выдающимся государственным деятелем и, при том, подонком, палачом, кровавым тираном, людоедом и извергом. Знавали такого на Ферне. Но, вы – провалившийся… деятель! Обосравшийся, простите, как никто до вас. Оставивший за собой руины. Здесь, и на Новтере, вернее, на ее пепелище – ваш ранг равен нулю.
Губы Хозяйки исказила болезненная улыбка.
– Знаете, что предложила Малому кругу?
– Нет.
– Что готова поступить, как должно. Совершить перед ними ритуальное самоубийство.
– ...
– Мне отказали. Им необходимо такое ничтожество, как я. Нелепое, бесцветное. Сияющее отраженным светом Седы Лин.
Удивленный ее самоуничижением, Грейсон хотел возразить, но она перебила:
– Не пройдет и ста дней, как крапленую карту выбросят в мусорное ведро. Кто это сделает – не знаю. Например, вы. Не случайно носите на себе ментоблокатор, чтобы до той поры я не смогла воздействовать на вас.
– Он встроен в обмундирование каждого полицейского на Ферне… Обычная мера предосторожности.
– Понимаю. Но, пока Малый круг не отдаст вам приказ, я рассчитываю на вашу лояльность.
– Да, Ваше…
– Зовите по имени. И… доложите, наконец, обстановку! Вы пришли ко мне просто язык почесать?!
– Бункер Магистра взят сегодня ночью. Мы нейтрализовали его защитное поле. Эвакуация обитателей закончена. 7932 человека. Половина – женщины и дети. Многие истощены, напуганы. Жертв нет. Сам Магистр не найден ни живым, ни мертвым. Даже его жена и дети не знают, что с ним стало.
– Утёк, не иначе. Скатертью дорожка, метелка на хвост. За несколько дней он прошел путь, на который мне потребовалось полвека. Из грязи в князи, потом – мордой об стол. Значит ли это, что он во столько же раз умнее меня?
– Во всяком случае, не дурак. Совершил переход, на остатках энергии. Пытаемся определить, куда. Слыхал, на Острове тоже научились телепорту?
– Отпираться не буду. «Переход» опробовали, и хвастаться нечем. Потеряли испытателя. Аппаратура показала возвращение, но координаты прибытия – чушь какая-то.
– Хм-м… Лет сто назад и у нас неполадки были. Ошибка тонкой настройки. Сочувствую. Наградите смельчака посмертно.
– Он – не доброволец. Преступник. Опасный враг. Потому выбран в качестве подопытного.
– Мне плевать… Наоми, на ваши внутренние разборки. Лучше объясните одну вещь. Искины отмечают вблизи Вагнока высокую концентрацию энергии. Вы что, пустили ядерный реактор в разнос?
Лицо Хозяйки закаменело.
– Реактор под контролем. Нечего крутиться у нас под ногами! Не сомневайтесь в нашей лояльности.
Грейсон хмыкнул.
– Прошу извинить, но я в нее не верю. Один из моих искинов, наблюдавший за Вагноком, со вчерашнего дня не выходит на связь. Буду иметь этот факт в виду. Так же, как вы, я отчитываюсь только перед Малым кругом… Ваше высочество. То, что щёлкаю перед вами каблуками и величаю нелепым титулом – просто дань вежливости. Запомните это.
Вот так. Апломб с девки, как рукой сняло. Поскучнела. Пробормотала:
– Помню. Мы с вами – равны, но вы – равнее.
Она встала, Грейсон следом за ней. «Интересная мы пара», – подумал с иронией. – «Крепкий мужик при исполнении, и босоногая растрёпа». Хозяйка, не замечая комичности ситуации, церемонно подала руку.
– Спасибо за всё, Грейсон.
Он подержал секунду ее теплую, крепкую маленькую ладонь, четко повернулся и вышел. Прошел по короткому коридору, неторопливо миновал лесничный пролет и пустующий вестибюль. Уже на улице, садясь в гравилет, бросил взгляд на старинное здание, которое только что покинул. Бывший купеческий дом, а ныне гостиницу, занятую Наместницей и ее немногочисленной челядью, охраняли искины. Одного этого достаточно, чтобы любой местный террорист отказался от злодейских замыслов. Нежданно получившая высокий пост аборигенка угадала.
Если кто и мог ликвидировать ее, ставшую вдруг неугодной, так это комиссар Грейсон. Единственная реальная власть на планете.
|