| |
Венедикт Ли Nовое Vремя. Часть 2. Властелин Мира
2. ДУРАКИ И УМНИКИ
Анна Стефани с сомнением поглядела на двух новеньких – девочек-близнецов на третьей парте в среднем ряду. Кто из них Тея, а кто Бобби?
– Роберта Винер!
Девочка, сидящая слева, встала. Вторая даже не пошевелилась, продолжая сидеть с каменным выражением на симпатичном личике. Анна мельком глянула на наручный сканер. «Бобби».
– Скажи мне… Бобби… Допустим, тебе дали три яблока, одно ты съела. Сколько осталось?
– Этого не может быть!
– Чего не может?.. Ты не ешь яблоки?.. – слегка опешила Анна.
Молодая, полноватая, с ярко накрашенными губами; в малиновом платье и такого же цвета туфлях; она уверенно держалась перед детьми. Слушайтесь тетю Аню. Научит, подскажет, объяснит. Не полезет за ласковым, твердым, вежливым словом в карман. Анна Стефани – лучший учитель здесь.
– Ем! – жизнерадостно заявила Бобби. – Но как же я поделюсь с Теей, если яблок… три? Вот и подеремся.
– Хорошо… – сказала Анна Стефани. – В смысле: хорошо, что ты делишься с сестрой. А драться – нехорошо. Уточняю условие задачи. Допустим, вам на двоих дали четыре яблока. Одно ты съела. Сколько осталось?
Бобби слегка призадумалась.
– Пять!
Анна почувствовала, что краснеет. Девочка издевается или она, на самом деле, такая тупая?
– Тебе дали четыре яблока! Одно съела! Сколько осталось?!
На личике Бобби отразилась усиленная умственная работа.
– Пять… – тихо сказала она.
Анна Стефани гордилась тем, что никогда не теряет самообладания. Сдерживаясь, чтобы голос не звенел от гнева, она переспросила:
– Как, отнявши от четырех один, ты получаешь ПЯТЬ? Объясни!
Бобби наклонилась, приподняв крышку парты. Пошарила в глубине. Выпрямилась, держа в вытянутых руках по яблоку.
– Потому что два яблока у нас уже есть!
УНИОН-2 (ФЕРН). ИНТЕРНАТ «АУЛЕ». ЖУРНАЛ УЧЕТА
ДЕНЬ: 73528
НОВОПРИБЫВШИЕ: РОБЕРТА И ТЕОНА ВИНЕР.
РОДСТВО: ОДНОЯЙЦЕВЫЕ БЛИЗНЕЦЫ.
ВОЗРАСТ: ОКОЛО 7 ЛЕТ.
ФИЗИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ: СРЕДНЕЕ.
ЗДОРОВЬЕ: НОРМА.
ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ СПЕКТР: 40-20-20-20. ОСНОВНОЙ ТЕМПЕРАМЕНТ – САНГВИНИК.
УМСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ: СРЕДНЕЕ.
СОЦИАЛЬНЫЕ НАВЫКИ: НОРМА.
ОСОБЫЕ ОТМЕТКИ: КОНТАКТНЫ, НО ДЕРЖАТСЯ ОСОБНЯКОМ.
ДЕНЬ: 73528
НОВОПРИБЫВШИЙ: АНТОН АЙДАХО.
ВОЗРАСТ: 12 ЛЕТ.
ФИЗИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ: ВЫШЕ СРЕДНЕГО.
ЗДОРОВЬЕ: ОТЛИЧНОЕ.
ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ СПЕКТР: 10-50-30-10. ОСНОВНОЙ ТЕМПЕРАМЕНТ – ХОЛЕРИК.
УМСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ: ВЫШЕ СРЕДНЕГО.
СОЦИАЛЬНЫЕ НАВЫКИ: НОРМА.
ОСОБЫЕ ОТМЕТКИ: ДЕЯТЕЛЕН, НАХОДЧИВ.
Школьная столовая не располагала к долгим посиделкам и длинным беседам. Лопай и выметайся из-за стола. Длинного, деревянного, изогнутого буквой «П». С обеих сторон располагались скамьи. На них усаживались дружно, вплотную, лишь бы локтями не толкаться, и трапезовали по быстрому.
В эдакой-то обстановке Тея вдруг решила поговорить. Точнее: сорвать досаду на Бобби.
– Что за театр ты устроила Анне?! Зачем так… уте… ури… у-три-ро-вать! Все смеялись!
– Жри суп и не вякай, – тихо посоветовала Бобби. – Других задерживаешь.
Тея хмыкнула, но возражать не стала. Аппетит у нее разгорелся и она бодро принялась за тефтели с пюре. Бобби не отставала. Ни яблок, ни других фруктов на десерт сегодня не дали. Запив обед компотом, вышли во двор. Пыльная площадка в центре служила для игры в мяч и несколько старших школьников с воплями перекидывали его друг другу. Бобби поежилась. Давно ли такие же козлы играли ею, как мячиком?
Сестры не спеша перешли через игровое поле. Тея – гордо задрав нос, Бобби – уставившись в истоптанную следами сухую землю. Их не задели, не толкнули, даже не обругали. Игроки бросали мяч, искусно огибая бредущих непонятно куда двух дурочек.
В дальнем углу двора располагалась яма, заполненная песком. На уроках физкультуры здесь прыгали в длину. Рядом пара деревянных скамеек без спинок. Тея аккуратно уселась, вытянув ноги. Теннисные туфли, темно-серые штаны из мягкой, прочной ткани, кремового цвета рубашка и синяя жилетка. Хотя рубашку можно любую, кроме белой. Такой в этой школе прикид. Бобби свою жилетку сняла, бросила на скамейку. И так тепло. Садиться не стала, прошла поближе к забору. Невысокий деревянный штакетник – перелезть можно запросто. Не дойдя до него двух шагов, Бобби ощутила невидимую упругую силу, мешавшую подойти ближе. Всё ясно – здесь тоже заперто.
Двор, кроме невысокого забора, ограждали деревья, растущие по периметру неравномерно, без определенной системы. Достаточно редко, чтобы просматривались окрестные дома: но достаточно часто, чтобы найти, где отдохнуть в тени. Здесь, в углу, росло особенно крупное дерево. С теми лесными великанами не сравнить, но метров шесть в высоту – наберется.
Бобби нагнулась почесать ногу и незаметно подняла с земли мелкий камешек. Выпрямилась, лениво подбрасывая его на ладони. Потом, размахнувшись, запулила в зеленую верхушку. Он пролетел сквозь листву и упал на улицу за забором. Бобби удивленно моргнула. Сунулась вперед и опять наткнулась на невидимую преграду.
– Не устала? Биться лбом об стенку? – послышался веселый голос.
Бобби обернулась. Девочка, на пару-тройку лет старше, улыбалась ей. Русые волосы заплетены в две длинные косы.
– Я – Катя из четвертого «Б». Привет!
– Я – Бобби. Это – моя сестра Тея.
Тея, обернувшись, молча наблюдала процедуру знакомства.
– Привет, Тея. Вы не обидитесь, если я вас двоих буду путать?
– Конечно будешь. У тебя же нет сканера, как у Анны, – проворчала Тея. – Она придуривается, что это – часы.
Катя уселась верхом на соседнюю узкую скамейку.
– Стенка нигде не доходит до забора, значит, к нему не подкрадешься. Она продолжается под землей. Поэтому – не подкопаешься. Не перепрыгнешь. Лбом не пробьешь. Вы еще не поняли, где очутились.
– В тюрьме, – сказала Тея.
Бобби подошла, молча села рядом с ней. Катя круглыми глазами смотрела на обеих.
– С чего вы взяли… что это – тюрьма?!
– Можно войти, нельзя выйти. Нельзя спрятаться – найдут. Делаем не что хочется, а что скажут.
Бобби закатала левый рукав. Продемонстрировала радужно блестящую татуировку на предплечье.
– Здесь написано, что я – Бобби. У Теи – что она Тея. Анна никогда нас не путает – у нее сканер. Если ты как-то смоешься отсюда, то тебя быстро отловят. На тебе – такая же печать. И не ври, что ее нет.
Катя молча обнажила левое предплечье.
– Конечно есть. Это – для нашей безопасности. Ферн – не такое место, где можно шляться, где попало. Разве вы еще не поняли?
– Не дошло… наверное… – миролюбиво согласилась Тея. – А ты – давно здесь?
Родители Кати погибли пять лет назад во время Большого прилива. Исследовательская партия направлялась в неизведанную область материка. Никто не ожидал, что на таком удалении от моря им грозит какая-то беда. Но слабого подземного толчка, которыми часто сопровождается прохождение Джестера – оказалось достаточно, чтобы морские воды прорвались вглубь суши.
Катя рассказывала спокойно – видно было, что не в первый раз.
– А вы – откуда? Я в столовой слышала ваш разговор и ни черта не поняла. Это какой-то шифр?
– Англик. Наш язык, – простодушно объяснила Бобби.
Неподдельному изумлению Кати они удивились обе. Тея попробовала прояснить ситуацию.
– Ну… ты говоришь на тонго. Наш родной язык – англик.
Ладно бы, новая знакомая не имела понятия о языке Мира. Но слово «тонго» она тоже слышала впервые! Не знать название языка, на котором говоришь… Вывод напрашивался один. Катя не подозревает о существовании других народов, кроме Новых людей. Это тоже следовало проверить.
– Нас отправили сюда с Новтеры…
– Откуда?! – Катя недоуменно наморщила лоб. – Есть Ферн. Это – здесь. Вон там, – ткнула большим пальцем за спину, – Гатор. Враг…
Висящий в небе, навечно приклеенный в нем к одному месту, Гатор, (он же – Враг, как выяснилось), был уже освещен солнцем сверху до половины. Голубой по краям и рыже-зеленый в центре. С белыми завитками облаков… Обе планеты всегда обращены друг к другу одной и той же стороной. И вращаются вокруг общего центра, как два мяча, связанные веревочкой. Время суток можно определять по фазе планеты-соседки. В качестве бонуса, каждое утро – солнечное затмение. Любуйтесь, на здоровье.
Но, выходит, что зрители всего этого цирка: с наводнениями, землетрясениями и затмениями; с гуляющей как попало дикой луной – понятия не имеют о Мире и Новтере. Из Кати удалось выжать лишь еще одно название – Радис. Что это такое, она не знала. Что-то особенное. Сказочное место. Там живут могучие, добрые, очень умные люди.
Переглянувшись, сестры решили, что Радис вполне может оказаться Новтерой. Нечасто же она удостаивает внимания здешних обитателей. Разве что присылая изредка подарки… вроде них, двоих. Или этого козла – Анта. С ним они пару раз сталкивались в школьных коридорах. Он упорно делал вид, что с ними не знаком. В своем шестом «А» он уже успел стать первым учеником. Еще больше уважения он заслужил, когда стало известно, что Ант смог пройти через городские ворота. А две глупые близняшки плакали и просили их впустить.
Пускай они глупые, но Катю здорово увлекла новая для нее мысль о существовании еще одного языка. Она попросила сестер поговорить немного по-своему, и завороженно слушала незнакомый, непонятный, таинственный говор.
– Я с вас балдею. Вот скажи, как по вашему будет «язык»?
– «Ийеэнь». А можно: «ланг». Это – если речь. А вот это… – Бобби, скорчила рожу, высунув как можно дальше свой длинный, розовый язычок. Тея продолжила за нее:
– «Щёо» – то, что тебе отрежут, если будешь много трепаться.
Бобби прыснула, икнула, шлепнула Тею по затылку.
– Не смеши меня! Я из-за тебя его чуть не откусила!
Отмахнувшись, Тея задумчиво сказала:
– По другому: «тан». Так в книжках.
Сестрам было невдомек, что в их родном языке соединились два более древних, от которых произошло название: англик. Англо-китайский. Но и того, что они знали, оказалось достаточно, чтобы Катя восторженно закатила глаза.
– Ну, вы – умненькие! Сразу не скажешь.
– А ты и не болтай, – предупредила Бобби. – Нам приключений не надо. Хватит уже. Что на Новтере, что здесь – кругом дураки. Глупые и злые.
Тея согласилась:
– Точно. Будешь вякать – побьем. Ногами.
Катя легонько усмехнулась. Какие забавные девочки! Кто кого поколотит – не вопрос. Она старше их, выше ростом и заметно сильнее.
– Нет, – поправила Бобби. – Просто перестанем дружить.
Эта угроза напугала Катю всерьез.
– Я никогда никому ничего про вас не расскажу! Что б мне сразу упасть и сдохуть!
В здании школы зазвенел звонок. Последний урок на сегодня.
Катя встала, сестры следом. Подождали, пока Бобби наденет жилетку. Тея поторопила:
– Хорош копаться!
– Сейчас… – Бобби смахнула с себя соринку. – А кто скамейку попортил?
На скамейке, где до того сидела Катя, виднелась вырезанная в серой от времени доске надпись: «Хеди + Джиль».
– Невеста и жених, – ухмыльнулась Бобби. – Ты их нам покажешь?
– Я не знаю, кто это. В школе нет учеников с такими именами, – ответила Катя.
* * *
На двенадцатилетие Джиль получил подарок от Деда. У Деда были имя и фамилия, но все звали его просто Дед. Он это одобрял, принимая, как знак признания своего авторитета.
Подарком оказалась портативная рация. Красивая такая коробочка, размером с портсигар отца и тремя разноцветными кнопками. Дед вынул ее из ящика стола, вручил внуку.
– Она не работает.
– А починить, Дед?
– Кто ж тебе починит. Эта техника – неремонтопригодна.
Дед любил длинные составные слова и сочинял их с превеликой легкостью. Джиль поблагодарил, сунул изящную в своей бесполезности вещицу в карман, и отправился в школу. Дорого внимание, и Дед его проявил.
Показал рацию одноклассникам.
– Батарейку вставить и заработает, – посоветовал один.
– Тут аккумулятор, – поправил второй.
Среди разнообразного барахла, которое во все времена невесть зачем собирают мальчишки, у кого-то нашлась зарядка. Через полчаса глазок на корпусе засветился красным. Еще через час он стал желтым, а потом зеленым.
Честь нажать кнопочку, конечно, предоставили Джилю. Рация протяжно пискнула и замолкла. Товарищи уважительно посмотрели на Джиля. Обладать вещью, которая когда-то работала и до сих пор проявляет признаки жизни – это что-то.
Прозвенел звонок. Вошел учитель, заметил возбуждение класса.
– Что стряслось на этот раз?
Все дружно загалдели. Учитель успокаивающе поднял руку.
– Хочу сообщить вам, что школьный совет собирается ввести совместное обучение. В классах будет поровну мальчиков и девочек.
Переждал протестующие возгласы.
– Зачем девчонки? Хотя бы затем, что в их присутствии вы будете вести себя прилично. Из нынешней банды получится вполне достойное первобытное племя. Рассказывайте, из-за чего сыр-бор? Что-то у всех вид… первооткрывателей.
Делать нечего, Джиль встал, предъявил подарок Деда. Учитель повертел рацию в руках. Особенным нажатием снял заднюю крышку. Извлек тонкую пластину, испещренную золотистым паутинным узором. Осмотрел внимательно. Пожал плечами. Вернул ее на место. Со щелчком закрыл крышку и вернул устройство Джилю.
– Микротрещина в электронной схеме, наверное. Тут ничем не поможешь. Впрочем, на перемене поройся в архиве. Пароль доступа я вам всем давал.
Шарить по базе данных никому не хотелось. Что за глупость: потратить перемену на чтение с экрана всякой непонятицы. Лучше в футбол погонять. Джиль тоже так думал и большую перемену провел весело и с толком. Забил два гола, чем еще больше поднял свой авторитет.
Уроки закончились, ученики дружно и радостно ринулись вон. Учитель увидел, что Джиль нерешительно топчется в дверях. Весело сказал:
– «Уйти нельзя остаться!» Где поставишь запятую?
В результате Джиль больше часа провел у доски – она же демонстрационный экран. Пишешь на нем стилусом запрос, читаешь ответы. Учитель ушел, напомнив любознательному ученику выключить всё и активировать сигнализацию, когда закончит работу.
Так Джиль и сделал. Прошел пустынным тихим коридором, спустился по широкой лестнице на первый этаж. У выхода его ждал малец из интернатских.
– Опять? Прошлый раз ты меня подвел. Не вернулся сразу в школу, где-то шлялся. Мне из-за тебя влетело.
Первоклашка зашмыгал носом.
– Я больше не буду… – универсальный ответ всех детей во все времена.
Джиль взял его за руку и так провел через калитку. Что такого в этом чугунном шедевре, что одних она пропускает свободно, а других нет? Джиль всегда мог войти и выйти, а малец – только войти. Джиль довел его до лавки, где торговали сладостями. Учеников там отоваривали за счет школы.
Когда выходили, малый обеими руками держался за кулек с конфетами. В таком эйфорическом состоянии он вряд ли способен на вредные фокусы. Не убежит и не отправится шаболдаться, как в прошлый раз. Но рисковать Джиль не хотел. Предложил:
– Проводить тебя, на всякий случай? Мало ли, кто на сласти позарится.
Уловка сработала. Джиль сопроводил подопечного до школы и с чувством выполненного долга отправился домой.
После ужина отец с мамой уселись перед телевизором – смотреть очередной сериал. Дед ушел, объяснив, что у него сегодня дежурство. Отец сказал вдогонку, мол, синекура бы подождала. Дед уже был на пороге, но услышал и проворчал:
– Это без вас можно обойтись. А без меня нет.
И сердито хлопнул дверью. Через полчаса издалека донесся раскатистый гул, в окнах зазвенели стекла. Станция обороны произвела очередной залп по Врагу.
– Там же всё на автоматике, – сказал отец. – Зря он так переживает.
– Папе нравится чувствовать себя нужным, – ответила мама.
Джиль ушел к себе, вроде как делать уроки. Вынув из школьного рюкзачка рацию, он извлек из нее микросхему. Подражая учителю, осторожно держал ее пальцами за оба края. Пробрался с ней на кухню. Там, на полке в стенной нише стояла микроволновая печка.
Джиль аккуратно выставил на регуляторах температуру 220 градусов и время 7 минут. Положил пластину микросхемы внутрь. Закрыл дверцу и включил печку. Всё по инструкции, найденной сегодня в школьном архиве. Крайнее средство. Или поможет или нет.
Когда время истекло и печка с тихим звяком выключилась, Джиль кухонными щипцами вынул тарелочку, в которой лежала микросхема. И отнес к себе в комнату. За окном почти стемнело и Джиль зажег настольную лампу. Подождал пока пластинка остынет и вернул ее в рацию. Перед тем, как закрыть крышку, прочел надпись на внутренней стороне. «Subetero ligulo. Mago Novoterra». Задумался. Не всегда удается понять сложное слово. Sub – устаревшая форма предлога «под». Etero – кто его знает, что такое? Ligo – «связь», Ulo – «инструмент, устройство».
Нажал на кнопку. «Устройство» молчало. Потом на нем засветилась узкая полоска с яркими зелеными буквами: «Прием». Работает?! Ожог никогда ранее не испытанной светлой радости еще не прошел, как из приборчика донесся высокий детский голос:
– Ты кто?!
* * *
Бобби больше всего ненавидела здешнее утро. Спозаранку верещит… «верещалка», по другому не скажешь. Выскакиваешь, не разлепив глаза из кровати. Такая же участь и остальных пятнадцати несчастных девчонок. Сталкиваешься спросонья с Теей, ее кровать рядом. Бегом в умывальную комнату. Коридор полон топота – из всех спален мчатся не отошедшие до конца от сна девочки и мальчики.
Слышен резкий голос Лейсан – школьной охранницы. В очередь, в очередь, в очередь. В темпе, в темпе, в темпе – не вы одни хотите умываться и чистить зубки. Да не хотим, к той самой матери! Бобби ругалась только в мыслях, верная слову, которое они с Теей дали друг дружке. Тея крепилась тоже. Хотя видно, как иногда ей хочется заорать и послать всё и всех в то самое, известное место. И горько заплакать. Нет уж. Пусть пацаны рыдают. Говорят: в их комнатах кровати двухэтажные – так кто-то по утру сверзился и разбил нос. Рева и соплей было много.
В трусах и майках во двор, на пробежку. Лейсан с утра полила двор из шланга, чтобы прибить пыль. В одном краю двора девчонки, в другом пацаны, глотая утренний, пахнущий мокрой землей воздух, нарезают круги… Бегают, то есть. Потом раз-два, ноги шире, руки туда-сюда, наклоны взад-вперед… Намахавшись попами и другими частями тела – одеваться и на завтрак.
В столовке опять же – лопай и не мешкай. Вскоре «тьма египетская» наступает – обычное утреннее затмение, когда восходящее солнышко скрывается за Гатором. Вон он, огромный и темный в небе висит, с места не сходит. Никогда. Зато почти час свободный в запасе, перед началом занятий. Кто не успел выучить-списать-повторить – не мешкай. Бегом в школьный вестибюль – на это время там включают свет. Бобби как-то спросила у Лейсан: что такое египетская темнота, но та пожала плечами. Так иногда говорят, вот и всё.
Сестрам ни доучивать что-то, ни списывать нужды в этот раз не было. Отошли, пока совсем не стемнело, в облюбованный уголок двора – узкий проем между забором и стеной школьного здания. Сиденье от парты служило подобием скамьи. Хорошее место – грустить в одиночестве, глядя вовне. Там смыкались две улицы – главная, с которой когда-то (не так уж давно) они вошли в эту школу-тюрьму, и переулок, на другой стороне его находилась продуктовая лавка. Хрен туда сбегаешь. Как везде, невидимая, упругая стена силового поля не давала даже дотронуться до забора. Между ним и силовым полем оставался промежуток около метра.
Послышался голос Кати:
– Чего расселись, как тараканы в темноте?
– Темно, вот и сидим, – отозвалась Тея. – Посиди и ты вместе с нами.
Катя, вытянув руки, осторожно подошла к ним.
– Я по двору могу ходить с завязанными глазами. Уже всё до камешка выучила.
– А нас как нашла?
– По дыханию. Вы сопите, как два паровозика.
Тея хихикнула.
– Врешь. Ты просто видишь. Мы тебя тоже видим.
Глазам, привыкшим к темноте, достаточно света Звездного облака.
– Я придумала, как выйти! – заявила Катя.
– Как?!.. – хором воскликнули сестры, а Катя предостерегающе прошептала: – Тшш-ш! Не орите…
Судя по тому, что на улицу свободно можно выбросить хоть камень, хоть яблочный огрызок, система охраны не отличает живое от неживого. Но когда мальчишки поймали где-то мышь и запулили ее наружу, то бедняжка не преодолела невидимую преграду и упала тут же, оглушенная.
– Пацаны… они глупые, злые… пинали ее, издевались. Она умерла. Тогда ее снова выбросили и она улетела далеко, аж на улицу. Там ее коты съели. Прогнали собаку – она первая примчалась и съели.
– Ну… и что? Дохлая мышка или камень. Оба неживые, – Тея пожала плечами. – Какая разница?
– Как ты не поймешь?! Яблоком я могу бросить так, что через улицу улетит. Оно – живое! Посади семечку – дерево вырастет. Но, выкинуть отсюда живую мышку – не выходит! В чем разница? Ты видишь?!
Тея медленно сказала:
– Яблочко… – безмозглое. Оно – не думает. Кто умеет думать – тому выхода нет.
Бобби удивленно спросила:
– А как перестать думать? Я вот думаю, что надо не думать, а получается: всё равно думаю!
Все трое замолчали. Шли минуты, постепенно становилось светлее. Скоро темнота пройдет совсем, тогда прозвенит звонок. Первый урок – арифметика.
Катя задумчиво пощипала пальцем нижнюю губу. Потом сказала:
– Очень просто. Задушите меня. Вдвоем. Моими же косами. Когда я потеряю сознание, вытолкните меня наружу.
|
|