| |
Венедикт Ли "Гроза над Миром". Часть 3. Сеявши ветер
18. «ПАРЯЩИЙ ОРЕЛ»
– Сколько до Майи? – сонно спросила Полина.
– Через час будем, отозвался вислоусый шофер.
После перелета из Ганы Полине не удалось отдохнуть, и она то и дело погружалась в дремоту. Нина, нахохлившись, сидела рядом с ней, мысли ее витали далеко, она вспоминала подробности первой встречи с Ариэлем Солтигом…
…Они стояли на берегу моря, Кир Маут и Наоми Вартан – два тайных имени имели смысл только для них двоих. Киру пришлось переодеться, после того, как они покинули мост над водопадом, а одежда Наоми осталась теплой и сухой. Оба чувствовали себя в полной безопасности – охраняли их плотно, и с суши и с моря – там, вдали виднелись силуэты боевых катеров. Агрессор и защитница Острова. Пожилой, усталый человек и молодая женщина. Сын и мать.
– Жить со страшным чувством, что появился на свет по нелепой прихоти случая. Всю жизнь доказывать себе, что ты есть, существуешь. Ты доказал.
Набежавшая волна пошевелила у ног Наоми круглый белый камень, и стало видно, что это человеческий череп.
– Я испытала сходное после… ну, ты понимаешь.
Она шагнула вперед, но не погрузилась в сине-зеленую воду, а осталась неподвижно стоять в воздухе. Волны с шипением прокатывались под ее ногами. Кир с улыбкой смотрел на нее. На рукаве у Наоми уже несколько минут мерцал желтый треугольник. Она недовольно поднесла руку к глазам и тут же ухнула в воду по пояс.
– О, чёрт! Чёрт! – только и повторяла она, пока Кир, не жалея нового костюма, выуживал ее и выносил на руках на берег.
Комбинезон ее становился всё тусклее цветом, всё прозрачнее и Наоми горестно оглядывала себя.
– Что, села батарейка? – с ласковой усмешкой спросил Кир.
– Угу. Удивительно, что энергии хватило на столько лет. Бластик давно уж не стреляет – ношу форсу ради, а не безопасности для. Больше от этих игрушек никакого толка. Обними меня, я теперь, как голая. Холодно.
Он подчинился, чувствуя, как, против воли, его охватывает горячая волна желания.
– Ты бы взял меня в жёны? – вдруг спросила она.
– Тогда мне придется сменить имя на «царь Эдип».
Наоми, горячая, трепетная под его руками, рассмеялась. Потом замолкла.
– Странно… Как необычно и странно. Я не смеялась… забыла уже сколько лет. А теперь мне хорошо. Как это странно…
Она вывернулась из его объятий, встала на колени и взяла в руки выброшенный на берег волнами череп. Ее густые брови сошлись к переносице.
– Какой высоты пирамида из десяти миллионов черепов? Мы – два безумца, приносящие людям беды и ничего кроме. А я смеюсь. Мне – хорошо. Это – нормально?
– Да, – отвечал спокойно Кир, он же Ар Солтиг. – Нам хорошо, потому что мы прислонились друг к другу. Я – наполовину ты и понимаю тебя лучше многих. Не мучь себя. Мы не злодеи. Мы, как пена на волнах – вознесены наверх бессознательной волею масс. И эту волю исполняем.
Наоми встала, держа в руках безвестные останки.
– Кто это был? Чем он жил, во что верил?
– Как все, он жил, чтобы жить. Близится время, когда перенаселенный Мир закипит в войнах, пострашнее минувшей. Ты сочинила «Тонгани», ты знаешь. Если проблему перенаселения не решать сознательно, она разрешится сама собой.
– Нет решения. Я не нашла, – прошептала Наоми. – А «Светлый путь» – сказка для масс. Будущее – темное и страшное. Ты разделишь его со мной?
– Объясни. Ты – Новый человек, практически бессмертна. А я… не унаследовал от тебя долгую жизнь.
– Какое там бессмертие! Глупости. Жизнь не идет вперед, если нет смены поколений и всё отжившее: культура, обычаи, экономическое устройство, не сменяется новым. Результат: общество, откуда я родом, довольно жестоко. Разрешены дуэли и не считается зазорным суицид. Твои вредные привычки никого не касаются, пусть даже ведут тебя ускоренно в могилу – так мы избавляемся от асоциальных личностей. И так называемая «борьба добра со злом» идет гораздо яростней – негодяи сами не умрут. Мы победили старость, но не упразднили смерть.
И, ты прав, сверхдолголетие – рецессивно. Но есть Ренессанс. В течение года «вирус жизни» перестроит генетику твоего организма. Ты станешь таким же, как я. Обновление клеток, омоложение, да! Будет тяжко, плохо, есть опасность умереть, но никто из тех, на ком я испробовала…
– Какая у вас средняя продолжительность жизни? До гибели или самоубийства…
– Не подсчитана… Поколение основателей в большинстве своем живо…
– Ты – их внучка, правнучка?
– Великую жертву принесли мои родители.
– Всего два поколения?! И ты уверена, что непомерно длинная жизнь – это преимущество, ставящее вас выше простых смертных?
– Эфемеров, – резко уточнила Наоми. – Вот нехорошее, но правильное слово. Но ты – больше не будешь им, станешь одним из нас, Новых людей.
Кир перебил решительно и грубо.
– Обновятся все клетки тела и мозга тоже. Как же иначе? Значит, я навсегда утеряю память о прошлом. Перестану быть тем, кем я был. Перестану быть Ариэлем Солтигом! Какое мне утешение в том, что станет жить, ходить по земле, разговаривать с тобой молодой человек, зовущий себя Киром Маутом? Меня-то не будет!
– Да. По сути – ты умрешь. Это и есть «Великая жертва». Хочешь ее избежать? Можно. Только так.
И Наоми показала на череп в своей руке.
Кир нахмурился.
– Хорошо. Через десять лет я насыщусь властью над Миром. Подождешь?
Наоми вздохнула.
– А что мне остается? Жить и ждать. Или умереть…
…Полина пихнула Нину локтем.
– Хватит киснуть. Скажи, кто надоумил Солтига поставить Айвена Астера директором ОСС?
– Всё я ж, подлая. Вы – давние знакомцы, сработаетесь.
– Чего?! Ах… вот оно как. То-то он грустный временами.
– Чем старше человек к началу процедуры Ренессанса, тем выше опасность смертельного исхода. В случае удачи – утрата памяти. Сохраняются отрывки, лоскутки воспоминаний. Нарушается самоидентификация личности… Если же Ренессансу подвергнуть молодую особь…
– То разницы никакой.
– Почти. Больше шанс выжить и только. Твой случай – совершенно невероятный, необъяснимый. Радуйся чуду и не будь к себе чересчур строга.
– А то… Дитя кровосмесительной связи брата и сестры. Как подумаю… Бедная Арда, ей пришлось взять на себя и эту ношу.
– Не надо ее жалеть. Вспомни лучше ту, кого никогда не называла матерью… И, хватит о грустном, – Нина положила голову на плечо Полины и тут же отпрянула. – Чёрт! Твой погон колется!
Полина была как прежде в военной форме, а Нина одета пародией на учительницу начальных классов – нарочито пресно.
По радио начинались последние известия.
«…На торжественной церемонии подписания договора о создании Эйкумены присутствуют: президент Ариэль Солтиг, координатор Натан Гариг, комиссар Северина Тома, новые главы Норденка и Ганы – Томас Канопос и Антон Децим. А также общественный деятель Антония Аркато, и амнистированная в честь великой победы, Алевтина Солтиг…»
Из глотки Нины вырвался вопль.
На площади перед Домом Власти возвышалась приземистая ступенчатая пирамида, и ее плоская верхушка служила трибуной для праздничных упражнений в красноречии Президента и его министров. Народу отводилось место поодаль, речи усиливались динамиками, а лица ораторов увеличивались установленными повсюду видеоэкранами.
Аркато не смотрела вниз, на людское море, ее интересовал только один человек, стоящий рядом с нею. Рыжая и хрупкая на вид Тина Солтиг. «Она такая же, какой была я».
– Счастлива познакомиться… – кроме этих малозначительных не находила Аркато других слов.
Тина сощурилась.
– Здравствуйте… – тоже ничего не значащее слово, но, сколько в нем теплоты!
Обоюдное молчание.
– Он никогда не рассказывал о вас… – глухо сказала Тина.
Мимо них торопливо прошел Ар Солтиг, ободряюще улыбнувшись им обеим. Ему держать речь.
Правая рука Тины взметнулась вверх.
Народ расходился, полиция выпроваживала людей с площади, намеченное торжество отменили. Кому-то из высоких гостей на трибуне стало плохо, поговаривали, что самому. Появилось санитарное авто. Вскоре приехал директор ОСС, прошел наверх на трибуну, жуя бледные тонкие губы.
На гранитном полу два неподвижных тела. Вокруг всё залито кровью, Астер вздрогнул, увидев, как ее много. И двое стоят на коленях над трупами: Нина с дико скошенными к переносице глазами и тихо скулящая Антония Аркато. Остальные молча и бездейственно стоят поодаль. Всеобщий шок.
– Как это случилось? – спросил Астер у седовласого правителя Тира, тяжело опиравшегося на инкрустированную серебром трость.
– Пластмассовый нож для резки бумаги… – с трудом отвечал тот. – Рассекло сонную артерию. Солтиг умер сразу, никто ничего не успел сделать. А Тину… расстреляла охрана.
Аркато, в последний раз тоненько вскрикнув, упала ничком. А Нина, вся в крови Солтига и его дочери, поднялась, прошептала:
– Она еще жива, скорее… – и начала спускаться неверными шагами по широкой лестнице.
Не одолев и середины пути, села без сил на ступени. Никто не решился подойти к ней, кроме невзрачного, лысоватого человека.
– Валентин? – безжизненно спросила Нина. – Вы извините меня?
Она подняла руку, на которой засыхала чужая кровь и начертила пальцем в воздухе перед лицом Валентина несколько вертикальных и горизонтальных линий, затем ладонью сдвинула эту воображаемую решетку в сторону. Он вздрогнул, растерянно поморгал, и его лицо обрело твердость.
– Как вытерли запотелое стекло. Так гораздо лучше. Спасибо, ваше высочество.
– Не надо… Нет ее высочества больше… Почему… Ну почему не выбрала я минуты в первую очередь повидаться с Тиной? Почему, сколько не силюсь выправить, всё ранее сделанное рушится на меня?.. Я больше не могу, Валентин. Зачем я жила все эти годы? Чтобы двадцать лет воевать, не зная того, с собственным сыном? Терзать и мучить свою собственную внучку? Найти в ней слабину – затаенную ненависть к отцу и взвести затвор этой психологической бомбы, авось, пригодится? О, я – удачливая, у меня всё в конце концов получается – я уничтожила их обоих… Зачем, скажите, был так небрежен мой палач?
Фон на запястье Валентина заверещал, он поднес его к уху. Выслушал, печально вздохнул. Алевтина Солтиг умерла в машине скорой помощи по дороге в больницу.
Максимы Хозяйки
1. Как поступаешь с другими – так же поступят с тобой.
2. Любой долг подлежит уплате: деньгами, имуществом, подневольным трудом или жизнью.
3. Тебе принадлежит всё, что создал ты сам или приобрел у ближнего.
4. Я храню закон и порядок. За это ты платишь мне десятую часть твоих прибытков.
5. Всё, на что здесь не нашел ты запрета – доступно тебе. Живи и трудись, мечтай и дерзай, люби и будь любимым. Да пребудешь ты в благополучии.
6. Если жизнь к тебе немилостива, то во мне найдешь заботу о твоих детях и куске хлеба в бедности, лечении в болезни и о крове, где преклонить сможешь голову.
7. Порядок мой хорош оттого, что скроен по человеческой природе и потому он – верный и потому – непобедимый.
Закон о поношении имени
Запрещается обнародовать любые сведения, побуждающие к отстранению Хозяйки Острова – Наоми Вартан от власти. Единственным наказанием за это является смерть.
«Принципы твои не выдержали проверки жизнью. Покойся с миром, миз Хайд».
Окончание рукописи Н. Гарига
Мне заканчивать эту историю, сложенную из рассказов многих людей, моих в том числе. Хотел бы я знать, в самом ли деле она окончена? Рукопись, над которой я корпел, коротая когда-то дни заключения, обнаружилась, непрочитанная, на столе Ара Солтига после его свержения умниками из ОСС. Грозная Полина Ждан не заинтересовалась «литературным наследием» и охотно переслала мои бумаги в Норденк, где я поправлялся после травм, полученных при неудачном приземлении «НС». Выздоровление шло трудно, сказывался возраст. Старость – последнее большое унижение, выпадающее на долю человека. У меня оказалось довольно времени для воспоминаний и размышлений.
…Я оттолкнул назойливого офицера с его зонтиком и устремился вперед. Та, что шла мне навстречу, так же решительно расстегнула капюшон плаща, открыв бледное юное лицо. Такой я ее помнил, такой она жила в моей памяти. Пусть это невозможно, но в этом невозможном я не сомневался. Мы обнялись, она с тоской прижалась ко мне.
– Нат! Ты всё такой же!
– Только постарел и облез.
– Внутри – всё тот же. Прямой и честный.
Можно ли подделать внешность? Да. Голос? Наверное. Но запах человека не подделать никак. Это она – моя Эна, Хозяйка Острова, оставшаяся молодой спустя полвека. Чем дальше, тем тяжелее ей скрывать свое отличие от обычных людей, кое-кто давно заподозрил неладное. Хотел же предупредить Солтига эгвальский шпион, некогда проникший на заседание Госсовета – он прислал снимок Хозяйки, уже выглядевшей необычайно молодо для своих тогдашних лет.
Нынешний Госсовет собирался в подземном убежище: другие люди, новые голоса, жесты и взгляды. Хозяйка предварила заседание коротким разъяснением.
– Со мной – Натаниэль Гариг, он управлял Тиром в тридцать пятом году. Был военным министром в Эгваль, а последние семнадцать лет, самым тщательно охраняемым заключенным. Никто в Мире, даже я, не подозревал о том, что он жив. Его свидетельства для нас несущественны, за давностью лет, за исключением одного. Гариг освобожден по личному указанию Солтига и имел с ним продолжительную беседу.
Она обратилась ко мне:
– Скажи им свои впечатления. Какой сейчас настрой у нашего общего врага?
Свой короткий доклад я заключил словами:
– Время играет на Остров. Чем дольше мы продержимся, тем труднее будет Солтигу представить наше военное поражение своей победой.
– Вы считаете – мы проигрываем? – резко спросил кто-то.
– Я не считаю, это так и есть. Вопрос в том, как смягчить последствия предстоящего поражения, чтобы оно стало не всеобщим нашим крахом, а лишь неудачным эпизодом в истории Острова.
Кто знает – не спорит, кто спорит – не знает. Со мной не согласились, намекнули, что я отстал от жизни, что у Острова есть новое, необычайное оружие, с помощью которого будет поставлен на колени весь Мир. Я понял, что надо вставать и уходить. Встал и ушел. Отсыпаться.
Следующее утро я встретил в самолете, несущем меня в Тир. Потом путь в ратушу по главным улицам города, хранившим следы недавнего боя. Инспирированный Хозяйкой военный переворот удался, к власти вернулось предыдущее поколение управленцев, людей зрелых, еще помнящих Элизу Маккиш. Кое-кто припомнил и меня. Я произнес присягу в качестве нового (хорошо забытого старого) координатора Тира. И стал разбираться в делах. И мне показали (путь туда был долгим и утомительным, но я захотел видеть всё лично) главную тайну Тира. Главнее, чем его урановые рудники.
Бескрайнее поле, бетонные полосы дорог, железнодорожные рельсы… Странные, ажурные металлические башни. Космодром. Замороженные «реформаторами» работы возобновились в ударном темпе и скоро перевернутая свеча ракеты, разорвет синий холст неба и вынесет в безвоздушное пространство новый, рукотворный спутник Мира. А еще мне показали чертежи аппарата для предполагаемого космического полета человека! С поразительной резолюцией Эны: Я решительно, категорически против! Тупиковый путь. Н.В.
Дальнейшее всем известно. Поражение Острова. Краткая ссылка Эны (я всё не мог отвыкнуть называть ее давним именем) на Марион. Феерический взлет адмирала Геллы. Освобождение Эны-Нины и наши с ней несчастные воздушные приключения. Худой мир, который, как всегда, лучше доброй ссоры. Вполне приемлемый компромисс с формальным провозглашением Эйкумены.
Не докончив лечение в Норденке, я поездом отбыл в Майю, боясь опоздать. И поспел вовремя к ужасной развязке. Совсем не такой, как представилось нам в первые секунды…
Валентин – недавний наполовину диктатор Острова, а сейчас мелкий чиновник в администрации Солтига, вел Нину под руки, она была бледна, как покойница. Наступал полдень, он так и не станет историческим, подумал я и ошибся. Торопливо устремившись к Нине, помог Валентину довести ее до авто. Нас догнала Полина Ждан, помню, я успел удивиться обману зрения: ее фигура отбрасывала на асфальт несколько расположенных веером теней.
Дневной свет приобрел странный оттенок и, взглянув вверх, я увидел, как симметрично преломляется, наподобие картинки в калейдоскопе, рисунок облаков в небе. В центре этого оптического феномена неторопливо плыл треугольный предмет. Невеликий на вид, словно летающий утюжок, он был, несомненно, огромных размеров. И зазвучал голос:
«…ИМЯ ЕСТЬ МОЕ «ПАРЯЩИЙ ОРЕЛ» – ДОЗОРНЫЙ КРЕЙСЕР. СИМ ОБЪЯВЛЯЮ НАЙДЕННЫЙ МНОЮ НЕОБИТАЕМЫЙ МИР СОБСТВЕННОСТЬЮ ФЕДЕРАЦИИ НОВТЕРЫ…»
– Необитаемый?! – воскликнула Полина, она была поражена не меньше нас с Валентином, щеки у нее порозовели от волнения.
Ее вопрос пробудил Нину от транса. Она запрокинула голову к мерцающему небу.
– Ультра не считают эфемеров людьми. Выходит, их мнение возобладало на Новтере. И они таки построили пси-генератор, мощный, но бедноватый обертонами. Чуешь, как давит на базовые эмоции?..
Уныние, безысходность, бессилие перед высшей мощью… Страх до дрожи в коленях…
«Парящий орел» раз за разом огибал Мир по прихотливой, быстро меняющейся орбите.
«…ПЛАНЕТА БУДЕТ ОЧИЩЕНА ОТ НАСЕЛЯЮЩИХ ЕЕ ПСЕВДОРАЗУМНЫХ ЖИВОТНЫХ ПУТЕМ СТЕРИЛИЗАЦИИ НЫНЕШНЕГО ПОКОЛЕНИЯ. НЕ БОЙТЕСЬ, ИЗЛУЧЕНИЕ НЕ ПОВРЕДИТ ПРОЧИМ ФУНКЦИЯМ ВАШИХ ПРИМИТИВНЫХ ОРГАНИЗМОВ. ЖИВИТЕ В СВОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ, НАСЛАЖДАЙТЕСЬ. ЗАБУДЬТЕ О ВАШИХ МЕЛКИХ ДРЯЗГАХ И НИЧТОЖНЫХ ПРОБЛЕМАХ. УЙДИТЕ ДОСТОЙНО, ЕСЛИ ДЛЯ ЭТОГО ПОНЯТИЯ ЕСТЬ СЛОВО В ВАШЕМ ЯЗЫКЕ. ОСВОБОДИТЕ МЕСТО ДЛЯ НОВЫХ ЛЮДЕЙ…»
Неведомые герои использовали ракету, предназначенную для вывода на орбиту второго «Глаза», как носитель сверхоружия и запустили ее, когда «Орел» в очередной раз взошел на горизонте Тира. В ответ воздух над космодромом воспламенился. Когда огненное полотнище погасло, от космодрома осталось одно огромное, выгоревшее поле, местами блестящее расплавленным стеклом. Следом начался погром флотов и наземных военных сооружений Эйкумены. Новые люди подходили к делу с толком, с чувством, с расстановкой. Планирующие далеко вперед, они намеревались неспешно извести нас, как аккуратный домохозяин избавляется от тараканов.
«…ДВУМ СУДАМ С ЯДЕРНЫМ ПРИВОДОМ ВСТАТЬ НА ЯКОРЬ. ИНАЧЕ БУДЕТЕ УНИЧТОЖЕНЫ…»
Адмирал Гелла с посеревшим лицом исполнил приказание с небес.
– Почему нас не тронули? – такой вопрос интересовал его офицеров.
– Или им нужны наши авианосцы, как самые совершенные на сегодняшний день в Мире, или они хотят избежать радиоактивного заражения.
– Мы – скот на бойне… – с горечью сказал кто-то.
Андрей распорядился, чтобы ему доставили последние фото «Глаза», он хотел оценить масштабы понесенного странами Мира урона. И получил ответ, что со вчерашнего дня связь с «Глазом» утеряна, и восстановить ее не удается.
– Нас ослепили… – пробормотал он.
Майя опустела, и я не хочу приводить подробностей панического бегства горожан. Город стал похож на свалку битых автомобилей и брошенного домашнего скарба. Кое где тянуло сладковатым трупным запахом. А «Орел» всё повторял предупреждение об уничтожении всех столиц Мира, начиная с Майи. «Децентрализация – наилучший для вас образ жизни. Единое правительство должно перестать существовать». Верный шаг – всеобщая анархия ускорит исчезновение человечества.
21 марта в столице оставалось едва ли сто тысяч человек из прежних семи миллионов. Утром мы с Ниной посетили военный госпиталь Майи – большинство персонала так и не покинуло своих мест. Тишина палаты разбавлялась тихим шелестом работающей аппаратуры. Тина Солтиг, обритая наголо, опутанная трубками и проводами, лежала неподвижно, и ни одного проблеска сознания не увидели мы в ее открытых глазах.
– Мозговая кома, – сказал лечащий врач. – Деятельность коры головного мозга отсутствует. Но,… чтобы отключить аппаратуру жизнеобеспечения, мне нужно разрешение ближайших родственников. Ее отца больше нет, а мать сама очень плоха и находится на излечении у нас же. Мы не станем ее тревожить, пока она не поправится.
– Я – ближайшая родственница, – ответила Нина. – Вы будете поддерживать жизнь Алевтины хоть двадцать лет. Бывали случаи, когда кома оказывалась обратимой. Все расходы я оплачу.
Врач грустно покачал головой.
– Мы не успеваем эвакуировать госпиталь. Он находится в центре города и заведомо попадет под удар.
Лифт вынес Нину, меня, Полину и Валентина на плоскую крышу Дома власти и с высоты ста этажей перед нами раскинулась панорама обреченной столицы. Небо затягивали перистые облака. Скорбный час близился. На горизонте возникло свечение, в котором прихотливо преломлялись солнечные лучи.
– Свет отражается защитным полем… – сказала Нина.
Ее измученное лицо постепенно обретало холодно-спокойное выражение, губы сложились в ровную линию. Она обратилась к Полине:
– Возьми меня за руку… Я открыта тебе… Вместе пробуем достучаться! Как не хватает нам твоей матери!
Сияние приближалось, жить нам оставалось несколько минут. Страха не было. Мы не животные, мы люди и встретим смерть, как подобает людям.
– Разве не видишь? – откликнулась Полина. – Бренда здесь!
«Парящий орел» возобновил передачу.
«…СЕЙЧАС БУДЕТ НЕЙТРАЛИЗОВАН КРУПНЕЙШИЙ ВЛАСТНЫЙ ЦЕНТР…»
Громоподобный шепот, столько дней поражавший наши сердца и души, внезапно оборвался, одновременно погасло защитное поле «Парящего орла». Он безмолвно достиг зенита, пролетел над нами и стал медленно удаляться.
– Вот и всё, – устало молвила Нина. – Мы держим его крепко.
Вот и всё. Невероятная победа на краю бездны? Как бы не так. Корабли Новтеры – не бездушные механизмы, а разумные существа. Как стиксы всерьез полагают себя немного другой, но человеческой расой, так и «Парящий орел» считал себя человеком. И точно так же, не выдержав психологического давления, оказался подвержен переоценке ценностей. Идеи Ультра – ошибочны! Как же иначе? Все «отцы-основатели» Новтеры вначале были эфемерами.
– Наоми, а ведь ты можешь вернуться домой. Что тебе до нас? – сказала Полина.
– Мой дом – тут. Мир – мой дом, Пини.
Мы с Валентином переглянулись…
Кто захочет, может добавить свое к моему рассказу, а я, Нат Гариг, откладываю перо в сторону, потому что сказал всё, что мог и собирался сказать.
«– Я думала: вы умерли, миз Хайд…»
«– Помрешь с вами. Вы же сдохнуть не дадите спокойно».
«– Что же дальше?»
«– Опять разгребать в авгиевых конюшнях. Как там с Новтерой, не хочешь выяснить?»
«– Я устала. Я не хочу ничего хотеть».
«– Крепись, коза. Мы больше не одиноки. А придет день, поживем для себя. Вперед, Наоми!»
|
|